Спустя пять лет

Естественно, анжельским за два месяца Ней овладеть не смог, но упрямство не позволило ему сдаться. Он исправно посещал все лекции, на слух записывал совершенно непонятную ему тарабарщину и потом так же её и заучивал, по мере сил пытаясь разобрать хоть что-то. Первую сессию он так и сдал – на чистом зазубривании. Пару раз даже сам не понял, о чём именно его спрашивали преподаватели и что именно он им отвечал – просто выдавал заученные наборы незнакомых слов.

Как ни странно, это шарлатанство никто так и не разоблачил.

Возможно, потому что преподаватели делали некоторую скидку старательному иностранцу, который проявлял такое рвение.

Так что весь первый год обучения прошёл для Нея как в чаду – в попытках овладеть одновременно и самим языком, и тем материалом, который на нём излагали.

Несколько раз Ней писал Лее письма. Поскольку возможности писать прямо во дворец у него не было, он адресовал их в канцелярию Его Величества. Письма эти благополучно оседали в ящике стола короля-консорта и до Леи не доходили.

На втором году обучения, осознав, что письма его не доходят – поскольку от Леи он так и не получил ни ответа, ни весточки, – Ней стал изобретать иные способы с ней связаться. Он узнал, кто из его преподавателей собирается читать лекции в университете Райанци, и постарался произвести на него хорошее впечатление.

Как оказалось, преподаватель как раз и занимался изучением электричества, так что два фанатика нашли друг друга. Весь второй год Ней занимался опытами – энергия из воды у него, определённо, не получалась, но получалось много чего другого, не менее интересного. Преподаватель был в восторге от его пытливого ума и азарта, так что письмо передать согласился.

Конечно, у него тоже не было выхода на дворец, поэтому в Райанци он передал его ректору местного университета – самому высокому должностному лицу из тех, кого знал. Ректор охотно согласился поспособствовать, и позже передал письмо министру науки, вхожему во дворец. Министр науки посчитал, что самый короткий путь передачи письма принцессе, с которой он так-то пересекался разве что на балах и приёмах, – это передать его на совете через её родителей. Так что с таким трудом доставленное письмо не дошло до Леи лишь чуть-чуть, и осело в том же ящике стола, что и предыдущие.

Третий год прошёл для Нея в угаре опытов с электричеством. Он не ел, не спал и не вылезал из лаборатории. Письма он уже отправлять и не пытался, сообразив, что всё равно – не дойдут. Однако время от времени он их всё-таки писал, оставляя у себя. Образ Леи отнюдь не померк в его сердце за все эти годы.

Свидетельством тому был тяжёлый выбор, который Нею пришлось совершить к середине третьего курса.

И Ней, и его преподаватель были абсолютно уверены, что из энергии, создаваемой электричеством, можно получить устойчивый световой источник. Их коллеги отнюдь не разделяли их энтузиазма, поскольку все опыты их в этом направлении упрямо проваливались. Однако смелые экспериментаторы не желали опускать рук, и придумывали всё новые и новые способы получения света из электричества.

Опыты их, конечно, финансировал университет; но идей у них было гораздо больше, чем выделялось финансов, а где взять денег – было решительно неясно. Не раз и не два Ней думал продать если не крестик принцессы, то хотя бы цепочку к нему – в конце концов, что толку в той цепочке? Лея наверняка одобрила бы его решение, потому что она знала, как важна ему наука!

Однако ж, каждый раз, когда он уже было решался, и даже направлялся в город для совершения сделки – его что-то останавливало.

Крестик и цепочка были единственным, что у него осталось от Леи; и потому он наделял их ценностью куда большей, чем те деньги, которые он мог бы за них получить.

Скрепя сердце, он снова и снова отказывался от этой идеи, и, в конце концов, решил, что нипочём не расстанется ни с крестом, ни с цепочкой – до самой своей смерти.

Так закончился уже и третий курс, и Ней показывал себя талантливым и перспективным студентом.

К тому времени король-консорт начал испытывать некоторое беспокойство по поводу упрямства и настойчивости проблемного кавалера – с такого станется и впрямь явиться после выпуска со сватовством! И как он это явление королеве объяснять будет?

В очередной раз листая папки с донесениями, он бурчал и возмущался: подумать только, парень не был замечен ни в чём предосудительном! Студенческие гулянки и попойки стабильно проходили без его участия; его вообще никто ни разу не видел пьяным, да и горячо любимые остальными студентами леди известной профессии его тоже совершенно не привлекали. Ничего компрометирующего! Сплошная учёба да научные опыты!

– Да что ж такое! – раздражался король-консорт, не зная, за что бы зацепиться.

Однако мозги его прочно были настроены на многоуровневые интриги, поэтому, в конце концов, он решил, что возвращение парня им не грозит, если он обретёт в Анджелии свою настоящую любовь.