Спрут

И вдруг страшная злоба на себя охватила его - он вспомнил, как больно обидел ее накануне вечером. Разве так надо было поступать! Как именно, он не знал, о сейчас мысль о нанесенном ей оскорблении неожиданно ударила со страшной силой по нему самому. Да, конечно, сейчас он жалеет о сказанном, очень жалеет, жалеет от всего сердца. Он оскорбил ее. Сделал больно. Обидел до слез. Он так жестоко оскорбил ее, что Она дольше не могла дышать одним с ним воздухом. Она все рассказала родителям. Она покинула Кьен-Сабе и его, покинула навсегда и как раз тогда, когда ему Показалось, что он завоевал ее сердце. В том, что она скрылась, повинен он сам. Да кто же он после этого - скотина, низкая тварь, подлец!

Прошел час, потом два, четыре, наконец, шесть, а Энникстep все сидел, не сходя с места. Он мучительно искал и не находил ответа. Не мог справиться с душевным разладом. Такого смятения чувств он прежде никогдa не испытывал. Он мало имел дела с женщинами. Никакого прошлого опыта, которым можно было бы руководствоваться в поисках истины, у него не было. Как же теперь быть? Где та путеводная нить, за которую он мог бы ухватиться?

Он и мысли не допускал, что можно отказаться от Хилмы. Она будет принадлежать ему. Она сама так решила. И ведь как легко и просто все могло бы быть, а вместо этого вот что получилось: сидит он среди ночи в полном одиночестве, окончательно запутавшись, старается себя перебороть, а Хилма тем временем, как никогда, далека от него.

Он хоть сейчас мог бы вернуть себе Хилму, надо лишь решить жениться на ней. Но брак всегда рисовался ему смутной и отдаленной возможностью, почти такой же смутной и отдаленной, как смерть. Правда, с некоторыми мужчинами такое случается, но только не с ним. Ну, а если и случится, то, во всяком случае, спустя много-много лет, когда он повзрослеет, остепенится, войдет, так сказать, в возраст - где-то на середине жизни, а до этого пока еще далеко.

Он никогда не задумывался о своей будущей женитьбе. Держал эту мысль на задворках памяти. Брак не входил в его планы. Нет, он не из тех, кто по доброй воле идет к алтарю.

Но не так-то просто было перестать думать о Хилме; мысль о ней была неотделима от него, вроде как правая рука. Брак - это что-то неопределенное, отвлечен ное, маячащее вдали, но Хилма-то здесь, рядом, види мая и осязаемая. Прежде чем он сможет сопоставить мысль о браке с мыслью о Хилме, сольет их в мозгу воедино, ему предстояло пройти длинный путь, предстояло совместить понятия столь же, по его мнению, несовместимые, как огонь и вода. Пока же он чувствовал себя раздираемым между этими противоречиями.

Мало-помалу, как-то совершенно незаметно, его воображение - доселе бездействующая, неповоротливая машина - заработало. И сразу же начали ослабевать доводы рассудка. Разум отступил, уступая место чувству. В душе этого грубого, неотесанного человека, резкого, сурового и противоречивого, кто-то прорыл глубокую борозду и бросил туда семя - маленькое семечко, затерявшееся поначалу в темных и забытых закоулках его души.

Но по мере того как стопорился разум, затухало и себялюбие. Энникстер теперь уже рассматривал возможный брак не с точки зрения собственных удобств, собственных стремлений, собственной выгоды. Он понял, что только что затеплившееся желание сделать Хилму счастливой было искренним. Никуда не денешься - что-то в этом есть. Сделать кого-то счастливым? А? Это надо обмозговать.

Вдали на востоке серая полоска горизонта начала светлеть и шириться. На ее фоне черным силуэтом обозначилась колокольня миссии. Занималась заря. Таинственная тьма ночи понемногу рассеивалась. То, что было раньше скрыто, постепенно обнаруживалось. Энникстер сидел, полузакрыв глаза, уперев подбородок в кулак; он позволил воображению разыграться. Как же все это будет, если в его жизнь войдет Хилма, юная, прелестная, целомудренная,- он был уверен в этом,- с чистой душой, с ее врожденным благородством и едва расцветшей женственностью? И вдруг его, как громом, поразила мысль, что он недостоин ее. И потом вообще он начал не с того конца. С самого начала совершил непростительную ошибку. Она же несравненно выше его. Он не хотел… у него и мысли не должно было быть, что он ее господин. Это она, его служанка, такая, простая, скромная, должна снизойти до него.