Спрут

— За все, что получаешь, приходится платить, — сказал он. — Даром ничего не дается. Знаете, Губернатор, — продолжал он, — я просто не понимаю, как вы можете по-прежнему держаться в сторонке. Ведь ясно же, как складывается дело. Мы должны победить, и, наверное, вам будет не совсем удобно пользоваться плодами этой победы после того как всякая работа была проделана нами, и нами же оплачены все расходы. До сих пор вы возглавляли все общественные начинания в наших краях. Ваше имя известно всем в округе Туларе, в долине Сан-Хоакин. Людям нужен лидер, и они надеются, что им станете вы. Я знаю ваше отношение к современным политическим методам. Но поймите же, Губернатор, теперь все мерится другой меркой. Все изменилось с вашего времени; все действуют так, как мы — даже самые уважаемые люди. Другого пути нет, и — черт возьми! — главное, чтобы восторжествовала справедливость! Вы нужны нам, нужны позарез. Слишком уж долго вы тянете. Пришли вы к какому-нибудь решению? Присоединяетесь вы к нам или нет? И вот что я вам скажу: вы должны шире смотреть на вещи. Судить надо по результатам. Ну как? Присоединяетесь к нам?

Магнус опустил голову. Он нахмурился, но лицо его скорее выражало смущение, чем гнев. Тысячи сомнений терзали его.

Одной из самых сильных страстей Магнуса, его величайшим желанием было стать, хотя бы ненадолго, полновластным хозяином всего округа. Он всегда стремился управлять людьми; подчинение кому бы то ни было претило ему. Энергия, подстегнутая гневом, чувством обиды, воспоминанием о пережитом унижении, попранном достоинстве, всколыхнулась с новой силой. О, хотя бы на один миг получить возможность ответить ударом на удар, сокрушить врага, одержать верх над железной дорогой, схватить корпорацию за горло, добиться смещения Бермана, восстановить свой престиж, вернуть себе утраченное было чувство собственного достоинства! Снова стать сильным, получить право повелевать, властвовать! Его тонкие губы крепко сжались, ноздри орлиного носа раздулись, внушительная статная фигура стала еще прямее. На мгновение он представил себе, что власть сосредоточилась в его руках, он — хозяин положения, самое видное лицо в штате; его боятся, почитают; ему подвластны тысячи людей; честолюбие его наконец удовлетворено. Карьера, казавшаяся сломанной, получила достойное завершение — перед ним опять открываются широкие перспективы. А что, если это единственный случай, который представляется ему впервые после стольких лет? Единственный случай! Азарт снова охватил его. Недаром он считался лучшим игроком в покер во всем Эльдорадо. Случай! Знать бы, когда он выпадет, выхватить его из вихря событий, не упустить, и в темную, бесшабашно поставить все на карту, не думая о последствиях, — это был бы гениальный ход! А что, если это как раз и есть такой Случай? Внезапно ему показалось, что дело обстоит именно так. А его честь? Неподкупность, с которой он так носился всю свою жизнь, незапятнанная чистота его нравственных принципов? Неужели он поступится ими на склоне лет? Пойдет наперекор убеждениям, прочно вошедшим в плоть его и кровь? Как он будет смотреть в глаза своим сыновьям — Хэррену и Лаймену? И все же… все же, — маятник снова качнулся, — пренебрежешь своим шансом, и жизнь, так много обещавшая, может кончиться бесславно — разорением, нищетой даже. Ухватишь его — и будет тебе успех, слава, влияние, почет и, возможно, несметное богатство.

— Извините, что помешала, — сказала миссис Деррик, подходя к нему. — Надеюсь, мистер Энникстер простит меня, но я хочу попросить тебя, Магнус, открыть сейф. Я забыла комбинацию, а мне нужны деньги. Фелпс едет в город, и я хочу, чтобы он оплатил кое-какие счета. Ты не можешь сделать это сразу же, Магнус? А то Фелпс спешит.

Энникстер вдавил каблук в землю и выругался про себя. Вечно эти чертовы бабы становятся у него поперек дороги, впутываются в его дела. Магнус уж совсем решился сказать ему что-то определенное, быть может, собрался связать себя твердым обещанием, и — надо же именно в эту минуту, не раньше не позже, встряла женщина, и момент, конечно, был упущен! Втроем они пошли в сторону дома; но прежде чем распрощаться, Энникстеру удалось все-таки заручиться обещанием Магнуса, что окончательное решение он примет, лишь после того как они еще раз встретятся и поговорят.

У крыльца к Энникстеру подошел Пресли. Он собирался в город вместе с Фелпсом и предложил Энникстеру прокатиться с ними.

— Мне надо заехать к старику Бродерсону, — сказал Энникстер.

Но Пресли сообщил ему, что Бродерсон еще рано утром отправился в Боннвиль. Он сам видел, как старик проехал мимо в своей бричке. И так они втроем отправились в город: Фелпс с Энникстером верхом, Пресли — на велосипеде.

Как только они уехали, миссис Деррик прошла к мужу в контору. Щеки ее горели от волнения, что очень ее красило; взгляд широко открытых глаз был наивен, как у юной девушки; еще не совсем просохшие светлые шелковистые волосы, схваченные на затылке черной лентой, падали ниже талии, отчего она выглядела совсем молодо.