Спрингфилд (СИ)

— Может, приедешь? Отдохнешь на природе? — спросила она. — Дружно что-то поделаем.

Я стал мямлить, что мне уже пора идти гулять с другом.

— У тебя появился друг?

— У меня отличный друг!

— М. Ясно. Ну гуляй.

Я почувствовал железную интонацию и быстро сказал «пока», чтобы она не стала говорить оскорблений.

Вечером мы встретились с Мэтом. Он был в том же бомбере со скорпионом.

— С днем рождения, Андрюш.

Сказал и крепко обнял. Когда он меня обнимал, он не мог сделать это ласково и получалось слишком сильно. Матвей протянул мне пластмассовый муляж бутылки «бейлиса».

— Там дно открывается.

Я снял крышку и там оказались женские половые губы. Матвей напевал:

— Если тебе бу-у-удет грустно, приходи туда-а-а… Туда.

— Это мастурбатор? — спросил я.

— Да. Прости, я уже оставил там свою ДНК. Но вымыл. Ты не брезгуешь?

— У нас микрофлора давно одинаковая.

— Это да. Совместно нажитое имущество — микрофлора. Ну как тебе?

— Остроумно.

— Я назвал ее Стейси.

Я понюхал половые губы. Они пахли смазкой.

— И штаны, — Матвей протянул пакет с поношенными штанами Репина. — Но можешь их сжечь, если хочешь.

— Не. Побрызгаю святой водой и надену.

Я положил Стейси в пакет со штанами и мы пошли гулять неизвестно куда.

— А ты как свой день рождения планируешь?

— Никак. Буду экзы сдавать.

— Блин.

Матвей посмотрел на панельные дома.

— Люблю это место, — говорил Мэт.

— Ага.

— Бабушка жила тут, около «Волгаря», — Мэт показал на спортивный комплекс. — А мама работала на «Автовазе», и когда она уходила на работу, перед этим бабушка забирала меня и потом отвозила обратно. Мы гуляли по Парку победы, а если день праздник — заходили в кафешку и покупали шашлык. А когда бабушка умерла, мы перестали бывать тут. Но меня все равно сюда тянет, не знаю. И когда я научился ездить на маршрутке, я стал сюда ездить. Я дал себе обещание, что буду ездить сюда каждый свой день рождения. И однажды случилось так, что я возвращался отсюда, был сентябрь, очень тепло, и, короче, я переходил дорогу, и меня попросила перевести какая-то бабка. Не по сезону одетая, ну, в теплой куртке и шапке. Я согласился. Она рассказала, что недавно ее сбила машина. Она подняла шапку, а там полбашки сшиблено и мозги наружу. Мне стало так плохо, меня вырвало, я еле дошел домой. И тогда я подумал, что бабушка, наверное, больше не хочет, чтобы я сюда ездил.

Я засмеялся.

— И я только сейчас стал сюда ходить, потому что нужно уметь забывать плохое.

— Типичный тольяттинский трэш. Мой сосед-наркоман считал, что я его галлюцинация. Он говорил: «Опять ты, галюн ебаный?»

— Запишу тебя так в телефоне. Галюн ебаный.

— Сам галюн ебаный. Это все социальная депривация. Когда люди понимают, что никому не нужны и дальше все плохо, они сходят с ума.

Мэт остановился и внимательно посмотрел мне в глаза.

— Че ты опять смотришь, как маньяк? — говорю.

— Ниче. Складно стелишь просто, — отвечает Матвей.

— Я болтаю и не занимаюсь делами. Только достижения определяют человека. Мне двадцать два и я ничего не понимаю.

— Мне тоже двадцать два. А скоро двадцать три. Но все будет. Ты широко мыслишь, — говорил он. — Вдохновляет. Есть чему поучиться.

Я не понимал, врет он мне или нет.

— В общем, я серьезно подумал о магистратуре в Москве. Все изучил. Есть варианты попроще Вышки, например, политех или московский областной. Там проходной в районе ста пятидесяти бывает. Но это тупо откос от армии. А Вышка, конечно, крутая. Вышка очень крутая. Я прям охуел, это рай. Элитный гей-рай. Только мечтать.

— Мэт, мы в Майями. Это лучшее место, чтобы мечтать.

— Ну, если бы мы там учились, я прям обязательно с тобой за руку ходил. Тебя бы никто не обидел. У них есть ЛГБТ-клуб даже, можно посещать. Вечером ты бы готовил в общаге, а я б ел. И мы были бы модными успешными московскими пидорами. Кофе в «Старбакс», фотки в Москва-сити. А потом уедем в какую-нибудь Пиндосию по международной программе и заведем собаку. Я хочу собаку. И проектор на стену.

— Звучит, как идеальный план.

— И в Пиндосии мы поженимся.

— Ты бы хотел заключить брак?

— Да. Это прикольно. Я хочу быть мужем. И сделать нормальную семью. И общие микробы уже есть. Но есть косяк.

— Че?

— Я с тобой растолстею.

Я вспомнил, как смотрел фотографии гей-свадеб на пинтересте и думал, что я скорее состарюсь, чем доживу до этого, но об этом никто не знал и сейчас я тоже об этом не скажу.

— Бля. Бля, как я счастлив! — я обнял Матвея.

— Ну это рискованно. Но я готов.

— Ты серьезно?

— Да. Только не знаю, на что поступать.

— Я тоже не знаю, на что.

— Можно по специальностям.

— Да, — сказал я, — из нас инженер и экономист нобелевского уровня. С купленными дипломами.

— В Вышке есть литературное мастерство. Тебе пойдет, ты все красиво пишешь.

— Точняк. Значит, ты тоже туда попробуй. Будешь потом комиксы писать.

— Ой, бля, нет.

— Да. Короче, на этой неделе ты напишешь рассказ. Или стих. Все. Ок? Или подбери что-то еще. Но выбери все же то, что нравится.

— Ну-у-у… — Матвей постучал указательными пальцами… — ну ради тебя ок.

— Обещай.