Способ не заболеть в эпидемию

В те годы летальность при бубонной форме чумы достигала 95 %, при лёгочной – практически 98−100 %. При всей ужасности чумы, всё равно хоть кто-то из заболевших – хоть пятеро, хоть один из ста – выздоравливали и оставались в живых. Само наличие госпиталя куда свозили больных и то, что заболевших везли сначала в госпиталь, а не сразу в церковь для отпевания, как и то, что выживших выписывали через 40 дней, говорит о том, что и в Женеве умирали не все. Кто-то выживал. Кто-то, находясь в полном окружении чумной заразы, оказывался сильнее её! Авторы сообщают о чуме того времени: «Смерть заболевшего человека следовала, по большей части, в течение первых трех дней. Кто пережил третий день, мог надеяться на выздоровление».

 

Но тогда получается, что в те годы обычные люди редко бывали в компании выживших, особенно в начале эпидемии, – заболевших боялись, как огня, и старались спровадить их умирать в госпиталь или подальше от дома. Авторы цитированной выше книги, к примеру, сообщают: «Когда скончался от оспы французский король Людовик XV, тело его наскоро было сброшено в гроб, и все бежали от него подальше. Только несколько священников были единственными жертвами, обреченными не покидать останков короля».

 

А ведь в госпиталях их служащие и врачи имели контакт не только с больными в активной фазе, но и с выздоравливающими! И чумный госпиталь в Женеве был профессиональным, то есть в нём накапливался опыт лечения многих предшествовавших эпидемий чумы. Вот и представьте себя на месте «надзирателя» этого госпиталя, понявшего, почему он не заболевает сам и как спастись от чумы. К примеру, ему присылали новых врачей и служащих, и он их ставил ухаживать за вновь поступившими больными (в начальной фазе болезни)… и эти врачи и служащие умирали. А некоторых он сначала ставил ухаживать за выздоравливающими и…

 

И что могло оказаться? А могло оказаться, что после некоторого времени ухода за выздоравливающими, этих врачей и служащих можно было ставить ухаживать за вновь поступившими в госпиталь чумными больными, потому что после такой стажировки и эти врачи и служащие уже не болели чумой.

 

Может ли общение с выздоровевшими быть тем «предохранительным средством» при помощи которого «они могли прикасаться к чуме, не подвергая себя опасности»? Может ли контакт с теми, кто победил болезнь, быть чем-то вроде вакцинации?

 

Но если это не так, то тогда как объяснить, что эпидемии вообще прекращаются, причём внезапно, хотя ещё много народу так и не заболеет? Ведь, несмотря на страшную летальность той же чумы (95-100%), даже при самых страшных эпидемиях вымирали не все города подряд, в живых, порою, оставалось гораздо больше населения даже в очаге эпидемии. Скажем, в 1665-66 года чума в Лондоне унесла даже не 95, а всего 20% населения, если, в данном случае уместно сказать «всего».

 

Или вот конец пресловутого «испанского гриппа»: «Насколько стремительным был в США уход «испанки», можно судить, взглянув на данные статистики в отдельных регионах. Вот, скажем, Филадельфия. В отчете, составленном 16 октября 1918 года, указано, что за предыдущую неделю от эпидемии в городе умерло без малого 4600 человек. А меньше, чем через месяц, – 11 ноября здесь не было зафиксировано вообще ни одного нового случая...»

 

То есть, огромное число людей просто не заболело. Почему?