Спору нет!

– Догадалась, – поморщился Ломакин.

– Не понимаю как?

– Нина заподозрила меня и с присущей ей прямотой спросила. Но я и сам уже догадался, кто такая Риоха. Это же твоя дурная Колымагина. Поменяла фамилию и стала Ри-о-ха. Можно подумать, это ей помогло!

– А ты-то тут при чем? – мотнула головой Томка. – Дом через сайт сдал.

– Ты, милая, дурная или прикидываешься? – с издевательской усмешечкой поинтересовался Ломакин.– Если твоя Анька во всеуслышание заявила, что думала сбыть бриллианты через мужа подруги, связанного с криминалом, то ясное дело...

– У нее полно подруг, – скривилась жена и сразу сделалась некрасивая и старая. – Что это доказывает?

– Голова, – хмыкнул Ломакин. – Не понимаешь, что ли?

– Нет, – уставилась на него Томка.

– Этот же человек должен быть и в окружении Нины. А среди ее знакомых и родных только у меня в той среде полно приятелей.

– Все просто, – охнула Тома.

– Да, – отмахнулся Ломакин. – Как ты могла? Что ты себе возомнила? – Он посмотрел задумчиво на молчавшую жену и, отчаявшись получить ответ, бросил: – Хотя... кого я спрашиваю!

– Это все ты виноват! – заорала Тамара. – Всегда Нина! Везде Нина! На праздники ты едешь к ней! Вечерами у нее пропадаешь! Про деньги вообще молчу.

– Да, – кивнул Ломакин. – Отчасти моя вина. Но из-за дурацкой ревности не стоило подводить мать моего ребенка под серьезную уголовную статью. И лезть к Нине не стоило!

– Опять ее защищаешь!

– Я люблю ее, – рыкнул Ломакин. – Может, уже не как женщину, а как друга, как Ромкину мать, как просто родную душу. – Он помолчал с минуту, уставившись на икону на стене, а потом задумчиво добавил: – А знаешь, за те пять лет, что мы прожили вместе, к тебе я таких чувств не испытывал. Благодарность, наверное, но только не любовь. Даже секс с тобой какой-то механический.

– Раньше ты убеждал меня в противоположном,– язвительно бросила Тома, поджав губы. – Ты мне всем обязан, Ломакин! Карьерой, баблом! Ты же даже трусы из шкафа самостоятельно достать не можешь. Тебе во всем прислуга нужна!

– А знаешь, чем ты от Нинки отличаешься? – невесело усмехнулся Ломакин. – Для нее семья – это радость и труд одновременно, но только не унижение собственного достоинства. То, что тебе кажется рабством на галерах, для Нинки – ничего незначащий эпизод.

– Раньше ты пел другое, – хмыкнула Томка.

– Да знаю я! – взревел Ломакин.– Тогда хотелось обсуждать только свое творчество, а Нинку от него мутило. Зато тебе нравилось...

– Я тебя вдохновляла, Мишенька, – жалостливо вставила жена.

– Зачем? Я не понимаю, зачем ты влезла в авантюру с Риохой? Слава богу, эти бриллианты и прочую дребедень украли еще в Барселоне! О моем сыне ты подумала? Каково ему без матери жить? А знать, что она уголовница?

– Но я...

– Заткнись, – отмахнулся Ломакин. – И без тебя тошно! Я чуть под землю не провалился от стыда...

– Какая нежная фиалка, – всплеснула руками Тома. – Да если бы дело выгорело, ты бы и вникать не стал, откуда у Аньки брюлики! А за свой процент свел бы с нужными людьми.

– Ты идиотка, – охнул Ломакин, почувствовав, как закололо под лопаткой и одновременно в голове промелькнула страшная по своей простоте мысль.

«А ведь жена права. Коли брюлики попали в Россию, я бы за свой процент расстарался, а угоди Нина в лапы испанских таможенников, никогда бы не догадался о причастности Томки».

– Прости меня, Мишенька, – вроде бы ласково пробормотала Тамара, но не подошла к нему, продолжая буравить злым взглядом.

– Нет, – отмахнулся Ломакин. – Ты меня совсем за тюфяка держишь!

– А ты и есть тюфяк! Надоела мне твоя Нина! – заорала Тамара. – Нина то. Нина это! Как будто больше нет людей на Земле!

– Ты знала, что я женат, но все равно влезла в нашу семью, увела меня…

– А ты что, бычок на веревочке? – вскинулась жена.– Да, увела! Где бы ты был, мальчик, если остался бы с ней?

– Какая разница, Тома? – тихо заметил Мишка. – Ты хоть понимаешь, что по твоей глупости Нину чуть не посадили в Испании и чуть не убили здесь?

– Чуть не считается, – хмыкнула Тамара. – Подумаешь! – И потерев ладони одну об другую, добавила самодовольно: – Я придумала изумительный план. Две таможни, испанские бандиты. Кто-то из них поквитался бы за мои слезы. Но Тарантуль вернулась домой, а за картиной приперся идиот Диего. Он, конечно, неразборчив в методах. Твоя бывшая жива и относительно здорова, так что вопрос закрыт.

– В качестве компенсации я вернул ей наш дом. Это цена твоего плана.

– Без моего согласия оформил сделку? – уставилась на него разъяренная Томка.

– Это мое имущество, приобретенное до брака с тобой, – терпеливо объяснил Ломакин и хвастливо добавил: – А еще я купил квартиру!

– Ту, что она отжала у родственников старика? – уточнила жена.

– Именно, – хвастливо заявил Ломакин.

– Сделку признают незаконной без моего согласия, – хмыкнула Тома. – А я против такой недвижимости.

– К тебе она никакого отношения не имеет, потому как оформлена на Ромку. Оспорить сделку ты не можешь. Нарушишь права ребенка.

– Убирайся вон! – взвилась Тамара. – Я подаю на развод! Возвращайся к своей Нине и в строительный бизнес! Ищи себе другого продюсера!