Спонсор

Мне не нравилось, что я так много времени провожу у девчонок, а иногда и у не частых друзей с похожей ориентацией, но выхода я не видел. Все мои бесчисленные отношения были пустыми, до краев наполненными сексом, какими-то страстями, но не имели будущего. А отсутствие перспектив меня угнетало и потому я не проводил ни с кем время чаще, чем раз в десять дней. С некоторыми встречался только раз в месяц, а с другими и того нреже. Но это всегда были отлаженные, обговоренные отношения: никаких обязательств, все завязано на романтике и моя семья вне конкуренции. Впрочем, как и моя свобода. Как только кто-то заговаривал о том, чтоб с полиаморией было покончено, покончено было и с ним.

Я, наверное, даже не выбирал, не делал в детстве выбора, каким мне быть. Всюду в примерах других семей была разруха из-за ревности, доказательства слабости из-за предательств, и я никак не мог выбрать ссоры, скандалы, угрозы психике, интриги, грязь и прочий бред, связанный с моногамией. Я всегда не парясь шел по простому пути – говорил как есть и перед выбором не ставил. Это был чистой воды шантаж: либо мы взаимодействуем на моих условиях, либо мы не взаимодействуем вообще, в каком бы статусе ни были.

Это о том, что иногда я вступал в связи даже с моими родственниками или родственниками супруги, не говоря уж про всех близких друзей, которые и были нам в понятном смысле и без того семьей. А уж после того, как все превратилось в классическую Санта-Барбару, я бы сказал, что наша система взаимодействия была похлеще, нежели у грибов. Не сказать, что нас это напрягало. Наоборот, казалось: чем сильнее все становилось запутанным, тем вроде становилось комфортнее жить.

Например, с таким плотным графиком работы, Элла сначала завела одного любовника прямо в подчиненных, а потом и второго из своего холдинга. И ее пребывание вне дома стало мне более приятным, ведь я знал, что она теперь отвлечена от нашей семейной драмы с неудавшимся родительствованием, и еще больше почувствовала себя на своем месте. До тех двух ребят, которые тоже были младше ее по возрасту и один был даже намного младше меня, Элла словно не могла погрузиться в серьезные отношения глубоко. Ее редкие связи были нервными, почти всегда пьяными, и мне казалось, что это от безвыходности, от срыва – не более. Здесь же она расцвела. Стала лучше выглядеть, энергичнее и что самое главное – веселее. А это, понятное дело, украшает любую женщину.

Я был рад за нее. Искренне. Полноценно. Даже немного больше – горд! Словно сам воспитал эту женщину и ее достижения в амурных связях были моей заслугой. Но это только отчасти было так – я развратил ее понимание о дозволенности, провоцировал личным примером, ведь даже среди полиаморов я редкий экземпляр – все мои взаимоотношения могли тянуться годами. Так, как поддерживал связь я, еще не каждый обычный семьянин умудрится выдержать.

Но обо всем по порядку. Расскажу, как мы жили и про наших самых близких друзей – Боней, которые практически жили с нами. Старшая сестра которых была лучшей подругой старшей сестры моей Эллы – Стеллы. Стелла жила с нами уже не знаю сколько, и я в целом не парился, но надеялся, что это когда-то закончится. Стелла – прекрасная сестра моей жене. Они не из тех, кто вечно конкурирует, а из тех, кто всегда нежно заботится, словно они не сестры, а матери друг другу. Я восхищался их близостью, их отсутствием ревности хоть к чему-либо. Но я все же наделся, что когда-то в нашем доме будет только наша с Эллой семья.