Спойлер: умрут все

Но кто их разберёт, этих чудаков? Вещи можно занести и после заселения или докупить — старуха не производит впечатление перебивающейся с хлеба на воду. Наверное, могла бы снять квартиру, а не комнату. И это третья причуда, на которую Арина Юрьевна закрывает глаза.

О чём не раз впоследствии пожалеет.

Но быть странным — не значит быть подозрительным, да и что Арине Юрьевне оставалось? Гнать старуху прочь, отказываться от денег?

Так что она даёт Штопф добро на заселение, а когда вечером делится наблюдениями с Павлом Петровичем, тот и вовсе не реагирует.

— Нет, ну она весьма чуднáя особа, — всё пытается развить тему Арина Юрьевна.

Супруг сворачивает газету, которую пролистывает, ожидая, когда Арина Юрьевна разольёт чай с ромашкой, кидает взгляд поверх очков и рассудительно замечает:

— Разве не иметь чемоданов — преступление?

— Так-то оно так, — соглашается Арина Юрьевна, доставая из духовки печенье и выкладывая его в вазу. — Не знаю… Первый раз у нас останавливается столь необычная особа.

— Всё когда-то бывает впервые, — изрекает Павел Петрович.

— Просто я всегда нервничаю, когда сдаём комнату. — Арина Юрьевна хлопочет над столом. Чашечки наполняются чаем, а кухня — ароматом луговых цветов. — В такое время живём. Люди как с ума сошли.

— Подвоха приходится ожидать от самых нормальных. В тихом омуте черти водятся, — выдаёт муж ещё одну банальность и картинно приглаживает седую шевелюру. — А кстати, почему бы нам не предложить нашей гостье угоститься?

— Я спрашивала, — без охоты отвечает Арина Юрьевна. — Она сказала, что будет питаться сама.

Обеспокоенная, что Павел Петрович вздумает настаивать, она добавляет:

— Давай оставим печенек для Ростика. — Так зовут одного из учеников, с которым Павел Петрович занимается игрой на аккордеоне. Ростик приходит по воскресеньям и пятницам. Сама Арина Юрьевна сегодня репетиторствует с Нелей, которая следующим летом поступает в мед.

К её облегчению, муж согласно кивает.

— Она просила не заходить к ней в комнату, — вносит Арина Юрьевна ещё один кажущийся ей странным штрих в образ старухи, чтобы окончательно отбить у мужа охоту приглашать ту за стол.

— Её право, — откликается Павел Петрович и улыбается успокаивающе. — Всё будет хорошо.

Они ещё не знают, но Павел Петрович никогда не ошибался столь сильно.

***

— Паша, спишь? Паш!

— Нет, утя. Уже не сплю.

— Думала, ты тоже не спишь. Прости.

— Ну что стряслось, пупочек?

— У соседей собака лает. Я час её слушаю.

— Ой, ну ты из-за такого меня разбудила? Я теперь не засну, а мне завтра к девяти в музучилище.

— Прости, пожалуйста. Такое раньше за ней не водилось.

— Это за стеной.

— Она не только лает. Она воет.

— Собака же.

— Первый раз слышу, как воет шпиц.

— Знаешь, как звонить Бутасовым? Пусть её успокоят.

— А то они не в курсе.

— Может, не ночуют дома?

— Тем более, смысл им звонить?.. Кошмар.

— Ты сама себя завела. Сходить, принести тебе таблеточку и беруши?

— Да, будь добр…

— …Во-от, пожалуйста. Не расплескай. И берушки в ушки.

— А что у нас так холодно?

— Сквозит. Кажется, наша гостья открыла окно в комнате.

— Не май месяц так-то.

— Не май.

— Завтра с ней поговорю.

— Поговори.

— И с Бутасовыми. Бедный Чапа. Бросили собаку одну.

— Спи уже, тебе тоже вставать рано.

— Сплю, Паш, сплю.

— Вот умница, хорошая девочка…

— Дурацкий шпиц!

***

Павел Петрович выходит из лифта и сталкивается с Ариной Юрьевной, которая выскакивает из квартиры в домашнем халате, в тапках и с сумочкой в руке. Супруга врезается в него и только тогда замечает. Ахает, хватает за лацканы пиджака и тащит обратно в кабину.

— Уть, что? — опешивает муж.

— Пашка, бежим! — ревёт она неузнаваемо хриплым голосом. Арина Юрьевна ниже него на голову и весит меньше раза в полтора, но ей удаётся впихнуть мужа в лифт. Её трясёт — Павел Петрович и видит это, и чувствует.

— Арина, боже мой! — Он пытается взять супругу за плечи, но та уворачивается. Очки на её тоненьком носике запотели, лицо бледное, как у мима. — Нас ограбили?

— Всё потом! — Она, не глядя, шлёпает ладонью по всем кнопкам сразу. Двери с лязганьем вздрагивают, но не закрываются. Лифт не понимает, куда ему ехать. — Надо убираться отсюда и вызвать милицию! — Арина Юрьевна по привычке продолжает именовать полицейских милиционерами. — Она, она, она…

— Жилица? Она что, напала на тебя?

Арина Юрьевна мотает головой.

— Я хотела с ней поговорить. Н-н-н, насчёт окна, — пытается она объяснить и бросает, поняв, что не может. — Поехали отсюда!

Арина Юрьевна опять ударяет по кнопкам. Двери закрываются, но кабина не двигается с места.

— Ну я намылю ей шею, если она тебе что-то сделала, — насупливается Павел Петрович, открывая лифт. — Тоже мне, Эльвира — повелительница тьмы!

Он пытается выйти на площадку, но Арина Юрьевна повисает на нём.

— Посмотри, ты оставила квартиру открытой, — говорит муж с лёгкой укоризной.

— Ты выслушаешь меня или нет?! — рявкает Арина Юрьевна своим учительским голосом, которым осаживает расшалившихся школьников.