Сплошной обман

— Мой дорогой Годди! Бедняжка, ты совсем продрог! У тебя, должно быть, опять начинается простуда. Давай я поищу для тебя какое–нибудь лекарство. — Миссис Гранди принялась копаться в сумочке. — Тесса, дорогуша, вы тоже так и дрожите.

Она была права. Меня колотил озноб, но он никак не был связан ни с температурой в комнате, ни с моим здоровьем. Я вглядывалась в лица, размышляла о Страше и Шанталь и пыталась найти истину. Что бы я себе ни говорила про мстительных художников–неудачников, последовавших за Энгусом во Флаксби—Мид, меня по–прежнему не оставляла мысль, что скорее всего убийца находится среди нас.

Ну как, Тесса, тебе по–прежнему нравится играть в детектива?

— Да ладно тебе, мамуля. Неужели ты хочешь, чтобы я выпил одно из твоих ядовитых снадобий, когда у нас есть уже один труп? — Годфри раздраженно заерзал на диване.

Расставив огромные ноги, констебль выпятил грудь.

— Леди и джентльмены, будьте так любезны помолчать! Здесь я решаю, надо ли привести сюда остальных подозреваемых или нет.

Лицо его выражало растерянность — если он отправится за Страшем и Шанталь, ему ведь придется оставить нас без присмотра.

Миссис Гранди склонила набок породистую голову.

— Убийство сродни рождению ребенка. Некоторые люди откладывают его до тех пор, пока не становится слишком поздно. Мы с моим дорогим мужем подошли к этому делу очень серьезно. Я имею в виду ребенка, разумеется. Мы рассматривали воспитание Годди как наш главный научный эксперимент.

Сбоку от меня раздалось сдавленное бормотание мистера Дизли:

— Ей–богу, халтура, а не эксперимент.

В гостиной явно нарастало напряжение. Гарри нетерпеливо расхаживал туда–сюда, Примула нервно перебирала безделушки на бюро, мистер Дизли вертел в руках слоника, Гиацинта и Мод окаменели на одном диване, а мать и сын Гранди на другом. Никто не осмеливался встречаться взглядами.

Я поднялась и прошмыгнула мимо Гарри. Его пальцы коснулись моих, и мне — увы! — захотелось прижаться к нему. Если убийца среди нас, он, видимо, знает, что именно мы с Гарри нашли Энгуса. Возможно, убийца даже притаился за деревом и подслушивал…

Гарри… Он не должен был меня предавать, он должен был помогать мне, а не… Гнев — очень крепкий щит; он оградит меня и от страха, и от горя. Детектив Тесса будет действовать в одиночку!

Попав в этот дом, я мечтала, чтобы мое происхождение было связано с какой–то романтической историей. И что же получила в итоге? Вероятность того, что моя мать имеет отношение к дому, полному старинных секретов, и свежее убийство. Ферджи всегда говорила, что желания — это золоченые кареты, которые превращаются в перезрелые тыквы. Я сказала Гарри, что мои фантазии умерли, так оно и было. Если даже найду свою мать, она не станет той прекрасной феей, которую я искала все эти годы. Эта женщина была почти таким же призраком, как и моя милая приемная мама. Но отступать уже поздно. Игра в детектива перестала быть развлечением, теперь я должна раскрыть убийцу. И должна узнать, кто моя мать. И кто я сама. Можете называть меня эгоисткой, но я чувствовала, что Энгус понял бы меня.

Я переводила взгляд с Гиацинты на Примулу. Какой ужасный удар ждет одну из них, если другая… но подозревать друг друга еще хуже. Сестры не смогут жить, если каждая будет задаваться этим страшным вопросом и, возможно, даже ненавидеть другую. Если только… если только они не были в сговоре. Я поймала себя на том, что молюсь: "Господи, если это они, то не забудь, что они стары и были добры ко мне".

Мой взгляд метнулся к мистеру Дизли. Может, Энгус доверился ему по дороге на станцию? Попросил его помочь убедить сестер отказаться от шулерства? Энгус никогда не отличался осмотрительностью. Но я не могла представить, чтобы мистер Дизли совершил убийство исключительно из рыцарских побуждений, ведь вряд ли он по–настоящему влюблен в Гиацинту или Примулу. Что касается игры в карты, то ее прекращение было бы, несомненно, выгодно мистеру Дизли. С исчезновением у сестер источника неправедных доходов им пришлось бы еще поспешнее продавать свои серебряные чайнички.

Что Берти рассказывает инспектору? Гиацинта почти убедила меня, что к словам нервного и впечатлительного мальчика отнесутся скептически, но теперь я была в этом не так уверена.