Сплетая жизнь (СИ)

Свет был слегка приглушен. В особых случаях магические светильники, которые имели практически неиссякаемый запас энергии, заменялся обычными восковыми свечами, не иначе в такие моменты хозяева хотели создать особую атмосферу. Вдоль стен в особых нишах стояли старинные подсвечники в человеческий рост с пятью чашами на толстых витых основаниях. Сами стены — настоящее произведение искусства, светло-желтые, в золотых орнаментах и гигантских барельефах, куда были вставлены крупные алмазы, рубины, изумруды. Везде огромные пузатые вазы с искусными росписями в виде батальных и охотничьих сцен с гнутыми золотыми ручками по бокам. В центре под веселую музыку танцуют не меньше пятидесяти пар и это лишь малая часть собравшихся. По углам зала высокородные гости собираются в отдельные группировки, все как на подбор важные: любое движение руки или головы тщательно контролируемое и выверенное, каждый взгляд, брошенный даже искоса полон скрытого превосходства и достоинства.

— Я подумал, что вы не захотите присутствовать при торжественной части, — моментально нашелся с ответом Раймунд, — зачем вам? Лучше отдохнуть, прийти в себя.

Ну, конечно, и пропустить все самое интересное, чтобы потом несколько часов выслушивать претензии со стороны сэра Озрельна и кардинала Гаспара. Причем именно орк точно заметит мое отсутствие и ни за что на свете не упустит шанса выставить на посмешище. В этом свете даже реакция короля меня волнует меньше, чем господина де Кирога, он вернее испортит мне жизнь, чем Его Величество. Возможностей больше, ибо из Адальвора я всегда могу уехать в любую другую точку мира, а от Инквизиции, что оплела большинство стран как паук, вряд ли спрячешься.

— С чего это вдруг? — я откровенно посмотрела ему прямо в глаза: ну скажи мне что-нибудь про то, как я выгляжу.

Раймунд стушевался, что-то прочитав у меня во взгляде, и довольно ловко обошел опасную тему, не зря при первой встрече он напомнил мне лиса:

— Просто вам не обязательно тратить свое время на подобные глупости, а вот мне, к сожалению, придется предстать перед его величеством Уэстфордом, так как я его подданный, а он довольно пристально следит за всеми своими людьми, которым удается стать рыцарями. Нас ведь не так много, как может показаться на первый взгляд.

Если Раймунд думал, что после его признания я с ним соглашусь, то он жестоко ошибся.

— Да что вы говорите, ваша светлость, — воскликнула я с чрезмерной радостью, от которой поморщился даже готовый ко всему Раймунд, — но к счастью, с некоторых пор я тоже подданная Его Величества. Буквально несколько месяцев назад мне удалось получить гражданство Великого Адальвора, которое король подписал собственной рукой. Представляете?

— Представляю, — сквозь зубы и с мученической улыбкой отозвался мужчина, поглядывая в зал поверх моего плеча, — это случаем не ваши будущие коллеги? Смотрите, рядом с Его Величеством Уэстфордом.

Проследив направление его взгляда, я обернулась. Как-то незаметно быстрая, какая-то воинственная музыка стихла, пары медленно вежливо поклонились и разошлись в противоположные друг от друга стороны. Своих ребят я с трудом отыскала в первых рядах пестро одетых гостей по правую руку от королевской четы. Его Величество Уэстфорд восседал на троне с высокой спинкой и подлокотниками, которое стояло на достаточном возвышении от мраморного пола, и с милостивой улыбкой кидал в переполненный зал усталые взгляды. Это был совсем немолодой мужчина, скорее старик, худощавый, но прямой и строгий: он изо всех сил старался казаться сильным и на многое способным. Хотя длинные тонкие пальцы, лежащие на широких деревянных подлокотниках, мелко подрагивали, выдавая подступивший к королю старческий тремор. Если приглядеться внимательней, то можно увидеть, что и голову Его Величеству было трудновато держать прямо на протяжении нескольких часов подряд, хотя он очень старался. Острый подбородок постоянно клонился в низ, к впалой груди.

Жидкие седые волосы были тщательно зачесаны назад и придавлены простым золотым обручем без лишних изысков. Набрякшие и покрасневшие веки, наполовину скрывавшие под собой еще зоркие глаза, придавали лицу короля одутловатость, присущую всем пьющим людям. Вообще он со своей простой одеждой выделялся здесь как белый голубь среди воронья: обычные туфли, камзол без украшений и вставок, сильно сужающиеся к щиколоткам простые темные брюки.