Сплаттерпанки

- Я не знаю. Мне не разрешили выбирать, но не могу сказать, что я слишком привередливый. Дырка - это дырка, верно? - Он рассмеялся. - Но ты мне нравишься, Молли, у тебя есть яйца. И я не могу дождаться, когда увижу их.

Он осушил свой второй бокал и налил третий. Молли не дала себе передышки, чтобы подумать или подвергнуть сомнению свои действия. Одним плавным движением она вскочила на ноги и с грохотом опустила свой бокал с шампанским на столешницу. Схватившись за ножку с зазубренным краем там, где раньше был бокал, она ударила его по шее.

Она действовала быстро, но Харлан оказался быстрее. Его рефлексы не притупились от истощения и ужаса. Он был больше, сильнее и быстр, как обезумевший от крови гепард. У Молли не было ни единого шанса.

Он легко смог отразить удар, его большие пальцы обхватили ее тонкое запястье и выкручивали, пока она не вскрикнула, и бокал не выпал из ее ослабевших пальцев.

- Теперь посмотри, что ты натворила. Ты, блядь, разбила все три бокала.

Несмотря на то, что она выронила осколок, он не перестал выкручивать ей запястье. Ее предплечье вспыхнуло от внезапной, ужасной боли. Кости и сухожилия были выкручены по максимуму. Ее рука больше не могла поворачиваться, но он пытался. И делал это с улыбкой.

Боже мой, сейчас руке будет полный пиздец...

Ее зрение затуманилось от невыразимой боли.

- Теперь ты будешь хорошей девочкой?

- Да, - выдохнула она, и внезапно ужасное давление исчезло.

Молли упала на колени, задыхаясь и дрожа. Она баюкала свою руку, которая онемела и сильно болела. Осторожно пошевелила пальцами, и от этого небольшого движения чуть не потеряла сознание.

- О, не будь таким ребенком. Ты не получишь особого удовольствия от вечеринки, если не сможешь выдержать такой небольшой поворот руки.

"Да пошел ты", - вертелось у нее на кончике языка, но ей хватило здравого смысла оставить это при себе. Молли сделала глубокий вдох, подавляя прилив тошноты и слез.

Я не позволю этому ублюдку победить меня.

Она подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Он допивал шампанское, легко справляясь с остатками алкоголя в бутылке.

- Теперь ты сядешь за стол, как цивилизованный человек?

Если бы ей не было так страшно и больно, она бы посмеялась над этим. Игнорируя невыносимую боль, которая охватила ее руку каким-то жгучим онемением, она снова села на свое место.

- Так-то лучше. Я думаю, пришло время привести остальных, не так ли?

Молли просто уставилась на своего мучителя, который даже не сдвинулся со своего места на краю стола.

Остальные из фургона. О Боже, что будет со всеми нами?

Но Бог не имел к этому никакого отношения, это было единственное, в чем она могла быть точно уверена. В голове появилось какое-то странное ощущение. Ей было трудно сосредоточиться, а от ступней начал распространяться покалывающий жар, отчего ноги казались свинцовыми.

- Я кое-что подсыпал в воду, и полагаю, что сейчас ты чувствуешь себя немного сонной.

Но она не могла как следует расслышать, то, что он говорил, ее мыслительные процессы были вялыми, а его голос звучал низко и глубоко, и вообще, точно ли он говорил по-английски?

Молли упала лицом на стол, и на этом поток ее размышлений прервался.

10.

Бетан не чувствовала себя довольной туристкой. После странного объявления ее мужа и Ричарда о вечеринке, которая состоится во Франции, ее и Эстер запихнули в частный вертолет Себастьяна. У него была лицензия пилота, и вертолет постоянно стоял на крыше их лондонского дома.

Теперь они вчетвером были в воздухе и направлялись во Францию. Бетан разрешили надеть пальто из искусственного меха на голое тело. Она была благодарна за это, потому что иначе наверняка замерзла бы насмерть во время перелета.

Я отправляюсь на верную смерть.

Никто не произнес ни слова, в вертолете было слишком шумно для разговоров. Бетан в любом случае нечего было сказать. Себастьян находился в отдельном отсеке впереди, пилотируя эту штуковину, а Ричард и Эстер сидели на сиденье напротив нее. Эстер впала в какой-то пропитанный страхом транс, а Ричард невозмутимо смотрел в окно, не обращая внимания на Бетан.

Как моя жизнь дошла до этого? И готова ли я умереть?

Бетан не хотела умирать. Но она любила Себастьяна. Она жила, чтобы служить ему, с тех пор, как они поженились, и хотела настоящих отношений "доминант/подчиненная", но дальше грубого секса они никогда не заходили. Хоть ее отец и перестал приходить к ней в комнату по ночам, когда ей исполнилось шестнадцать, но стремление к сильному мужскому телу во всех его проявлениях осталось.

Она хотела, чтобы ей причиняли страдания. Нет, она определенно заслуживала боли, жаждала этого каждой клеточкой своего беспокойного существа. Она была плохой, гнилой, жалкой пародией на женщину, которая могла найти искупление только через болезненный, жесткий, унизительный секс.