Список женихов

Женский смех прозвенел в прихожей за закрытыми дверями. Затем послышался лай собаки, сопровождаемый негодующим голосом. В любую минуту в комнату может явиться Уилкинс, требуя возврата к привычной для него атмосфере спокойствия и благопристойности. Дом Джиллиан, разумеется, не приспособлен для такого количества гостей, и после их приезда так и кажется, что он развалится от шума и суеты. Тем не менее сама Джиллиан радовалась гостям, невзирая на недовольство Уилкинса.

Бабушка могла бы осудить ее за это, но могла и похвалить. Вопреки собственным частым утверждениям, что ее потомки достаточно обеспечены, чтобы вести вполне самостоятельный образ жизни, вдовствующая герцогиня не чуралась вмешательства в их жизнь, если считала это нужным. А в данном случае она, видимо, именно так и считала.

Неожиданно дверь распахнулась, и появился Уилкинс с видом столь агрессивным, какого Джиллиан ни разу не наблюдала за все годы его службы дворецким.

— Миледи, я вынужден настаивать, чтобы вы немедленно приняли меры, иначе мне придется взять дело в свои руки.

— Что бы это ни было, Уилкинс, оно может подождать. Сейчас мне нужно, чтобы вы доставили это письмо для лорда Шелбрука его поверенному и настоятельно попросили переслать его немедленно. Если можно, то прямо с утра или по крайней мере не позже полудня.

Кустистые брови Уилкинса сошлись на переносице.

— Но как же быть с…

— Я позабочусь об этом сама. — Джиллиан встала, взяла письмо и листок с адресом и вручила дворецкому. — Адрес указан отдельно. Скажите поверенному лорда Шелбрука, что, если письмо будет доставлено с должной скоростью, это будет по достоинству оценено вдовствующей герцогиней Роксборо… нет, герцогом Роксборо, и принято во внимание в будущем.

— Миледи! — Уилкинс в изумлении вытаращил глаза. — Ваш батюшка ничего не знает об этом.

— Нет, но мог бы узнать. — Джиллиан почувствовала укол совести. Никогда прежде она не использовала в своих интересах влияние семьи, но в положении, когда это было бы необходимо, она никогда прежде не бывала. — И я уверена, что отец не стал бы возражать. — Она махнула рукой в сторону двери. — Так что отправляйтесь.

Дворецкий напыжился с видом незаслуженно обиженного верного слуги семьи и пробурчал:

— Как прикажете. — Развернулся и промаршировал к выходу, сердито бормоча что-то по пути. — Просто безобразие. Полон дом женщин. — Он распахнул дверь. — Да еще и собака!

Вслед за этим высказыванием дверь захлопнулась. Джиллиан покачала головой и улыбнулась. Уилкинсу это будет нелегко, но ему придется привыкнуть к тому, что, если все пойдет как она надеется, ничто в ее жизни не останется прежним. Если повезет, Ричард появится здесь через несколько часов, а ей предстоит еще многое успеть.

Странно, что у нее не осталось ни малейшего сомнения в том, что Ричард любит ее. Он не сказал об этом вслух и, быть может, никогда не скажет, но Джиллиан знала это лучше, чем что бы то ни было в своей жизни.

Она открыла верхний ящик письменного стола и достала миниатюру, нарисованную Ричардом. Она должна была все понять в ту самую минуту, когда впервые взглянула на этот очень личный подарок, даже если бы сомневалась прежде, что он сам сделал его.

Не ее душу он передал в крохотном изображении, а свою собственную.

Ричард взялся за дверной молоток у входа в дом Джиллиан и постучал как можно осторожнее. И все же звук разнесся по всему дому, эхом отдавшись у Ричарда в мозгу. Он вздрогнул и стиснул зубы от боли. Вполне заслуженной, заработанной в результате его целенаправленного усилия истребить до последней капли все спиртное, какое нашлось в доме. Однако от понимания причины легче не было.

Прошло три долгих дня с той ночи, когда Джиллиан побывала у него в студии. Он хотел бы появиться у нее раньше, но не имел представления, что скажет ей, и не был уверен, что захочет ее выслушать. Однако в своем письме Джиллиан настаивала на встрече, настаивала твердо, и Ричард не мог более откладывать неизбежное. Без сомнения, она намерена была порвать с ним из-за Туссена.

Дверь отворилась с легким скрипом, который Ричард обычно даже не замечал, но сегодня этот звук полоснул по его нервам словно холодное, безжалостное лезвие бритвы.

В дверном проеме появился Уилкинс, глядя на Ричарда столь неодобрительно, словно тот был виновен во всех бедах мира.

— Добрый день, милорд.

— Уилкинс, — произнес Ричард, кивнув в знак приветствия.

Все с тем же недовольным лицом Уилкинс посторонился и пропустил Ричарда в дом.

Свет в прихожей был не столь ярким, как послеполуденное солнце, и Ричард был чертовски рад некоторому облегчению рези в глазах. Он прищурился и разглядел на середине лестницы определенно знакомую фигуру с книжкой в одной руке и яблоком в другой.

Он покачал головой, поморщился и пригляделся к видению.

— Марианна?

— О, привет, Ричард, — ответила та рассеянно, бросила последний взгляд на книгу и, захлопнув ее, обратилась к брату: — Мы тут тебя заждались.

— Мы? — повысил голос Ричард, не понимая, что происходит.