Список запретных дел

Легкие начинали подводить, я не могла вздохнуть, руки онемели, ног я тоже не чувствовала, но они, должно быть, еще двигались, ведь Джек пока не поймал меня. Я свернула на проселочную дорогу и побежала вниз по спуску. Конца я не видела, но знала, что бежать еще далеко. Я словно попала в западню, понимая, что с минуты на минуту настанет самое худшее, однако на моей стороне была воля, а на его — лишь зло.

Я пробежала еще сто ярдов. Сейчас это кажется мне каким-то чудом. Чуть ли не пролетела это расстояние, но сил поддерживать подобный темп не оставалось. Джека же подгоняла ярость.

Через пару секунд он крепко схватил меня за правую руку. Я никогда не забуду тот миг. За последние три года мне пришлось пережить страшные пытки и мучения. Наказание будет в сто крат хуже.

Я услышала собственный крик, скорее животный, нежели человеческий. Все кончено, теперь я обречена на вечные муки. В тот момент у меня не было времени сожалеть об упущенных возможностях. Только спустя несколько часов я ужаснулась тому, как я не провалила все своим импульсивным поступком. Теперь дороги назад не осталось.

Джек схватил меня и перебросил через плечо. Я тут же поверженно обмякла. Моя жизнь кончена, думала я. Хотелось лишь умереть, исчезнуть, чтобы оградиться от боли, которую он уготовил для меня.

За эти годы я постепенно приобрела такую способность. Научилась улетать мыслями далеко-далеко, чтобы не ждать боли или освобождения от нее. «Отключись», — приказала я себе.

Джек затащил меня в амбар, и на секунду я запаниковала из-за смены обстановки. Затем заставила себя закрыться. Никаких чувств. Никакого участия. Я опустилась в те глубины своего сознания, где мысли могли блуждать свободно. Тело стало неживым объектом, парящим в собственном пространстве.

Я попыталась абстрагироваться от всех тревог. Смириться со смертью или, хуже того, с мучениями при жизни, большими, чем я уже испытала за проведенные в подвале годы. Кипящий яростью Джек схватил меня за волосы и бросил в длинный деревянный ящик в глубине амбара. Этот был по размеру меньше, чем в подвале, горизонтальный, наподобие гроба. Джек уложил туда мое измученное тело и отступил на шаг.

Я инстинктивно схватилась за края, пытаясь выкарабкаться. Стоило мне сесть, как в лицо полетел крепкий кулак, отбросивший меня назад. Я закрылась ладонями, чтобы защититься от ударов. Через несколько мгновений сверху на меня упал длинный, источающий вонь предмет. Труп Дженнифер, тяжелый и холодный, лег на меня, словно саван. Затем Джек захлопнул крышку ящика. Я услышала, как он забивает ее гвоздями, крича что-то неразборчивое.

На несколько секунд я ощутила облегчение. По крайней мере, нас разделяло несколько футов и заколоченная деревянная крышка. Он не мог больше дотянуться до меня своими руками. Через несколько минут я осознала свое положение. Меня наглухо запечатали в гробу вместе с телом Дженнифер, которая умерла ненамного раньше. С последним гвоздем снаружи все стихло — наверное, Джек вернулся в дом.

Насколько я могла понять, вскоре наступила ночь. Я забилась в угол ящика, пытаясь сжаться и отползти подальше от тела. Мне начали мерещиться всякие вещи. Показалось, что Дженнифер шевелится, старается до меня дотянуться. Потом послышался голос подруги, умоляющей не покидать ее. Я очень отчетливо различала его. Не знаю, в какой именно момент я начала плакать, но вскоре уже размазывала по лицу слезы. В отчаянии я гадала, что убьет меня скорее: обезвоживание или нехватка кислорода, но заметила, что могу нормально дышать. Надо думать, в ящике были щели.

Я выбралась из своего угла, изо всех сил стараясь, чтобы безжизненные сухие волосы Дженнифер не переплелись с моими. Я отметила, что ящик был встроен прямо в стену амбара, затем, присмотревшись получше, обнаружила нечто важное: за годы до того, как я тут очутилась, сотни крошечных существ, сами того не сознавая, позаботились о моем спасении.

Та часть стены, что располагалась в самом удаленном углу амбара, была влажной и подточенной термитами. Да, именно муравьями-древоточцами — они ослабили доску. Я внимательно ощупала ее. Она оказалась довольно рыхлой. Я могла даже проломить ее, но на этот раз решила не поступать опрометчиво. Не хотелось провести в сожалениях остаток жизни. Лучше подождать до утра, убедиться, что Джек уехал, поскольку для него это обычный день в университете. И вот я лежала в темноте, ощущая запах разлагающейся плоти, сырой земли, и чуть ли не молилась этим насекомым, чудесным образом оказавшимся здесь, благодарила их за спасение моей жизни, за их бесконечную любовь к древесине. Пребывая в таком безумном состоянии, я была готова расцеловать их. И ждала.