Список Шиндлера

Оскар неизменно выражал желание сотрудничать с Федеральным департаментом юстиции в преследовании военных преступников. В этом деле он проявлял жесткость и непримиримость. К своему дню рождения в 1967 году он сообщил конфиденциальную информацию относительно многих из личного состава концлагеря Плачува. Рукопись его показаний свидетельствует, что он давал их без промедления, но с другой стороны, он очень скрупулезно относился к своим обязанностям свидетеля. Если он не знал ничего или очень мало о каком-нибудь рядовом эсэсовце, он так и говорил. В таком ключе он охарактеризовал Амтура, а из эсэсовцев – Зюгсбургера, а так же фройляйн Оннезорге, одну из надзирательниц, отличавшуюся всего лишь излишней вспыльчивостью. Тем не менее, он без замешательства назвал Боша убийцей и эксплуататором и рассказал, что столкнувшись с Бошем в 1946 году на вокзале в Мюнхене, он подошел к нему и спросил, спокойно ли ему спится после Плачува. Бош, сказал Оскар, к тому времени жил с паспортом, полученным в Восточной Германии. Старший инспектор Мохвинкел, представлявший в Плачуве интересы инспекции по делам вооруженных сил, был так же охарактеризован достаточно недвусмысленно: «Умный, но жестокий», – как сказал о нем Оскар. О Грюне, телохранителе Гета, он рассказал историю, как тот пытался убить заключенного Ламуса, которого ему удалось выкупить за бутылку водки. (Об этой истории свидетельствовали многие другие заключенные в своих показаниях, собранных в Йад-Вашеме). Об унтере СС Ритчеке Оскар сообщил, что репутация у него была не из лучших, но он сам, Оскар Шиндлер, ничего не знает о его преступлениях. Кроме того, он не уверен, в самом ли деле именно Ритчек изображен на трех фотографиях, которые ему показывали в департаменте юстиции. В его составе был единственный человек, с которым Оскар рисковал делиться непроверенной информацией – инженер Хут, который помог ему во время последнего ареста. Хут, говорил он, обладает высоким чувством ответственности, и его самым лучшим образом характеризуют даже сами заключенные.

* * *

После шестидесятилетия он стал сотрудничать с Обществом немецких друзей Еврейского университета, что явилось результатом настояний тех Schindlerjuden, которые были обеспокоены, чтобы в жизни у Оскара Шиндлера появились какие-то новые цели. Он начал работу по созданию фондов в Западной Германии. Его давние способности очаровывать бизнесменов и официальных лиц снова принесли свои плоды. Так же он помогал разрабатывать план обмена немецкими и израильскими ребятишками.

Несмотря на ухудшающееся состояние здоровья, он продолжал и пить, и вести такой же образ жизни, как и в молодости. Он влюбился в немку Аннемари, которую как-то встретил в отеле «Царь Давид» в Иерусалиме. В последние годы жизни он отдавал ей все свои чувства.

Его жена Эмили, не получая от него никакой финансовой помощи, продолжала жить в своем маленьком домике в Сан-Винсенте к югу от Буэнос-Айреса; она обитала в нем и в то время, когда писалась эта книга. Как и в Бринлитце, она была олицетворением спокойного достоинства. В документальном фильме, снятом немецким телевидением в 1973 году, она говорила – без горечи и озлобления, которых можно было бы ждать от брошеной жены – об Оскаре и Бринлитце, о своем пребывании в нем. Она недвусмысленно дала понять, что до войны Оскар не совершил ничего из ряда вон выходящего и продолжал оставаться таким же, каким и был. Тем не менее, ему повезло, что в тот краткий период времени с 1939 по 1945 годы, наполненный жестокостью, рядом с ним оказались люди, которым пригодились его доселе скрытые таланты.

В 1972 году во время посещения Оскаром исполнительного отдела Американских друзей Еврейского университета в Нью-Йорке, трое из Schindlerjuden, владевшие на паях большой строительной компанией в Нью-Джерси, обратившись к группе из семидесяти пяти бывших заключенных Шиндлера, собрали 120.000 долларов, которые пошли на создание отдела, посвященного Оскару, в Трумэновском исследовательском Центре Еврейского университета. Собрание отдела включало в себя Книгу Жизни, составленную из рассказов спасенных Оскаром и список спасенных. Двоим из этой троицы, Мюррею Пантиреру и Исааку Левенштейну было всего по шестнадцать лет, когда Оскар забрал их в Бринлитц. Теперь дети Оскара стали его родителями – лучшее, что он создал, источник его гордости.

Он был очень болен. И еще в Бринлитце врачи – Александр Биберштейн, например – знали это. Один из них предупредил близких друзей Оскара: «Удивительно, как он еще продолжает жить. Его сердце работает на чистом упрямстве».