Список обреченных 1

Он защищал двух наших агитаторов и вытащил на штрафы с амбулаторным посещением ПЦ, а одному курьеру дали за отсиженным. В наших обстоятельствах, сами понимаете, это блестяще.

У него есть еще одно несомненное преимущество: он знает детали убийств, приписываемых Дамиру, скажем так, из первых рук. И увидит несоответствия в тех показаниях, которые они для него напридумывали.

Работать будет pro bono, точнее за наш счет. От Константинова не отказывайтесь, он велик, и для Пети будет мастер-класс.

Альбицкий».

«Это дискредитирует Дамира», — написал Олег Николаевич.

«Дамира уже ничего не дискредитирует, — возразил Андрей. — Левиев не только наших защищал, он вообще специализируется по политическим делам. Все-таки потери Лиги не так велики, чтобы, работая только у нас, он не умер с голода. А преимущества его несомненны. С Константиновым посоветуйтесь».

Илья Львович идею одобрил.

И уже на следующий день после заключения договора с отцом Дамира, Левиева пустили к подзащитному.

Худой парень лет тридцати больше напоминал разночинца позапрошлого века, чем адвоката нынешнего. Даже волосы несколько длиннее, чем может позволить себе адвокат. Но одет аккуратно и недешево, похоже, не потому что заморочен подобной ерундой, а потому что профессия обязывает.

Он протянул руку Дамиру.

— Петр. Давай на «ты» и по имени. Ненавижу официоз. На суде вспомним. Идет?

— Да, — кивнул Дамир.

Новый адвокат ему положительно нравился.

Он сел рядом с Дамиром и водрузил на стол ноутбук.

— Ну, все кино я посмотрел, заключение Криса Уоррена прочитал, с Ильей Львовичем ситуацию обсудил, спрашивать тебя об убийствах смысла нет, так что расскажи мне, пожалуйста все, что вы знаешь о Лиге. Вообще все.

Дамир посмотрел недоуменно.

— Очень просто, — пояснил Левиев. — Будем ловить тебя на вопиющей некомпетентности.

— Ну, Лига существует примерно года два. Занимается убийствами чиновников. В основном. Существует список Лиги, куда вносят тех, кто по мнению Лиги, в чем-то провинился. Символ: цветок болиголова. Это растение, из которого на самом деле был стерт яд для Сократа. Цикута — это историческая ошибка. Цветок похож на зонтик… Наверное, на суде я буду выглядеть полным идиотом.

— Именно этого мы и добиваемся. Потерпи. Это лучше, чем выглядеть полным мертвецом.

— Ну, у Лиги есть подразделения: отряд исполнителей, отряд пропагандистов, аналитический отдел, суд присяжных Лиги. Есть сайт, через который они набирают новых людей. Через сайт можно сделать донейт в криптовалюте.

— А как набирают исполнителей?

— Там анкета есть на сайте.

— Какие там пункты?

— Не знаю. Я ни разу не решился по ней кликнуть.

— Как отбирают исполнителей?

— Не знаю.

— А как ты думаешь?

— Наверное надо иметь спортивную подготовку. Или военную.

— Угу! У тебя есть военная подготовка?

— Нет. Никакой.

— А спортивная?

— Я занимался теннисом, но недолго. Бросил, к сожалению. И шахматами.

— Разряд есть?

— Нет.

— Даже по шахматам?

— Даже по шахматам.

Левиев задавал еще кучу вопросов, так что Дамир устал так, словно это был допрос СБ. И к концу чувствовал себя абсолютно никчемным идиотом, который не умеет и не знает абсолютно ничего: ни видов оружия, ни ядов, ни конструкции тормозов в прокурорском Лексусе.

— Дамир, да не расстраивайся ты так, — напоследок успокоил Левиев. — В аналитический отдел Лиги тебя бы возможно взяли, а вот в исполнители без шансов, извини.

Зацвела черемуха, в траве распустились первые крокусы, лиловые, с желтыми серединками. Стало достаточно тепло для того, чтобы жить в палатках.

Тренировочный лагерь Лиги расположился в сосновом лесу в горах, менее, чем в сотне километров от Праги.

Никогда в жизни Женя столько не преодолевал полосу препятствий, не стрелял по движущимся мишеням, не ползал под колючей проволокой и не дрался с ножом. День был расписан с утра до вечера. Вставали в восемь, завтрак, потом четыре часа тренировок, после обеда лекции. Предметы специфические: «Яды», «Взрывотехника», «Как вести себя на допросе», «Как распознать ложь», «Обратный суд», «Слежка: ведение и уход» и даже «Искусство невидимости».

В конце первой недели, когда у Жени, наконец, перестали болеть все мышцы без исключения, у него состоялся важный разговор с Альбицким.

Были сумерки, обитатели лагеря развели костер, и Женя присел на бревно у огня.

Андрей был в джинсах, кроссовках и футболке защитного цвета, как все местные преподаватели. Прямо, форма. А ребята в камуфляже. Жене пару раз пришлось читать лекции о своем опыте исполнителя, и он думал, не сменить ли одежду на преподавательскую, но не стал заморачиваться.

Альбицкий сел рядом.

— Как тебе нравится? — спросил он.

— Очень. Даже слишком. Это, наверное, неправильно. Я не думал, что мне будет так интересно изучить миллион способов убить человека.

— Не только убить, но и уйти живым, — поправил Альбицкий.

— Да, но первая часть увлекательнее. Затягивает просто! Что-то, видимо, со мной не так. Наверное, я в душе садист.

— Все с тобой так, — хмыкнул Альбицкий. — Все то, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимо наслажденье.

— Он-то откуда знал?

— Пушкин? Так бретер был.