Спиридов был - Нептун

Мельком взглянув на довольного отца, Алексей Спиридов стремглав выскочил из каюты исполнять приказание.

На совете командиров кипели страсти, но план Спиридова одобрили почти все. Горячо поддержал его капитан 1-го ранга Степан Хметевский, командир «Трех Святителей». Отряд Эльфинстона назначили в арьергард.

Солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Эскадра вступила под паруса.

— На «Трех Иерархах» сигнал: «Гнать неприятеля», — доложил Круз Спиридову.

— С Богом, Александр Иванович, держитесь в кильватер «Европе». Проверьте готовность абордажных партий, музыкантов — наверх. Отрепетировать сигнал: «Гнать неприятеля!».

Соединенная русская эскадра под свежим норд-норд-остом спускалась в пролив. Спустя два часа корабли выстроились в боевой порядок и, поворачивая один за другим на зюйд-ост, устремились к турецкой эскадре. В отличие от неприятеля, назубок знавшего акваторию, русские моряки шли на ощупь.

За ночь турки успели перестроиться и усилить свои позиции. Накануне вечером, втайне от капитанов кораблей, сошел на берег Хиоса турецкий главнокомандующий. Сейчас на юте «Реал-Мустафы» напряженно следил за русскими кораблями флагман Гассан-паша. Настроение у него поднималось. «Эти русские неучи идут, не перестраиваясь, кильватерной колонной в самое пекло». Он передал приказ: «Капитанам открыть огонь самостоятельно...»

Но что это? Русские подошли на пушечный выстрел и молчат? Вот уже ясно видны фигуры русских офицеров. Гассан-паша приказал открыть огонь. Беспорядочная пальба турок, а артиллеристы они были неважные, не остановила противника, и корабли продолжали устрашающе надвигаться. Стали слышны команды, подаваемые на них русскими офицерами... Гассан-паше становилось не по себе: «Аллах возьми их, не думают же они проломиться сквозь две линии моих кораблей?»

Но вот на шканцах русского флагмана прозвучала новая команда, на солнце сверкнула сталь клинка. Спиридов выхватил из ножен шпагу и скомандовал:

— Музыкантам играть до последнего. Сигнальным поднять сигнал: «Начать бой с неприятелем».

С обнаженной шпагой переходил он от борта к борту. С первыми звуками марша прогремел одновременный залп двухсот с лишним пушек авангарда. «Европа» вплотную приблизилась к первой линии турецких кораблей и дала залп по младшему турецкому флагману «Реал-Мустафе».

— «Европа» ворочает влево! — со шканцев, перекрывая грохот пушек, донесся встревоженный голос мичмана.

Спиридов перегнулся через перила. «Европа»» резко накренившись, быстро уваливалась влево. Через минуту Спиридов разглядел на шканцах не отличавшегося прежде трусостью побледневшего капитана 1-го ранга Клокачева. Что было сил, сквозь шум и лязг, Спиридов крикнул в рупор:

— Поздравляю вас матросом!

Клокачев, услышав, затряс пистолетом перед лицом местного лоцмана. Тот клятвенно вопил, что «Европа» якобы идет прямо на мель...

А на «Европе» происходило следующее.

Все прошедшие месяцы Спиридов водил эскадру по «слепым» картам, на которых не были обозначены мели и глубины. Каждый раз, направляясь в незнакомый район плавания, приходилось прибегать к помощи местных лоцманов-греков, которые добросовестно помогали русским морякам. И в этот раз на головной корабль, «Европу», определили лоцманом православного грека Афанасия Марко. Он-то и кричал: «Кляпы! Кляпы!», показывая на скрытые под водой каменные рифы, а потом не выдержал и схватился за штурвал...

Спиридов лихорадочно соображал: «Если по уставу ждать „Европу“, уйдет время, турок опомнится...»

— Александр Иванович, — приказал он Крузу, — занимайте немедля место корабля господина Клокачева.

«Евстафий» вышел в голову авангарда, принимая на себя всю мощь огня турок. Вскоре вражеские ядра перебили почти все снасти и такелаж «Евстафия», паруса обмякли, корабль по течению медленно дрейфовал прямо к борту «Реал-Мустафы», который был объят пламенем.

— Приготовиться к абордажному бою! — сверкнув клинком шпаги, Спиридов повернулся к музыкантам: — Играть громче, играть до победы!