Спираль Фибоначчи — 2

Колодезная водица была прохладна и вкусна. Мы проверили ее индикатором, тот светился желтым цветом. Как в детстве у бабушки, набрав ведерком воды из колодца, напились ее с наслаждением, до ломоты в зубах. Умывшись, мы вернулись в дом. Там уже присутствовали Нийя с Сергеем. Они рассказали, что у девочки была запущенная форма пневмонии, и она практически была на краю гибели. Сергей очистил ее легкие, а Нийя восстановила энергетику тела, пообещав Ждану, что девочка утром будет полностью здоровой, а сейчас она погрузила Блажену в исцеляющий сон. Отец сразу заметил, что лицо дочери изменилось, порозовело и успокоилось. Он кинулся целовать руки лекарей, благодаря за исцеление, от чего наши друзья сильно смутились. Старшая дочка Гланя провела их к нам, пообещав, что скоро будут накрывать на стол.

* * *

Обед вышел знатным. Ждан в благодарность за дочку не жалел съестного. Была сладкая каша из местного зерна, пироги с рыбой, суп, напоминающий наши щи, стояли судки с соленой икрой, с ягодами и с маринованными грибочками. Основным блюдом был целиком зажаренный гусь. Ждан вытащил местную брагу, настоянную на меду, как оказалось, она была коварной. Пилась как квас, а по мозгам ударяла сильно. И в подпитии он не сильно удивился, когда заметил Багиру. Я со стола подкидывал ей угощение, а мельник удивленно уставился на пищу, которая сама исчезала с пола.

— А к-куда это еда пропадает, — икнув, поинтересовался он.

— А это наш добрый дух, — ответил ему я. — Багира покажись.

Она проявилась из воздуха, с удовольствием уплетая пироги с рыбой.

— Надо же, — не сильно удивился мельник. — Похожа на кошку… или нет, на собаку… Но я сразу понял, что это добрый дух! — гордо поднял он палец вверх. — Ибо всем известно, что злой дух ест только сырое мясо грешников и пьет кровь невинно убиенных младенцев.

— Ну, слава богу, — подумал я, Багиру приняли и не испугались.

За столом общались на разные темы. О ценах, об урожае, о политике и короле. И если в первых двух вопросах Ждан был вполне компетентен, то вот о политике и монархе он практически ничего не знал. Кто с кем воюет, у кого армия сильнее, кто владеет волшебными предметами — ему было просто не интересно. А уж тем более он никогда не слышал о человеке под именем Николя Маммон, как и о его наследниках. Но узнав, что мы хотим навестить местного барона, мельник посоветовал нам сменить одежду, очень уж она у нас странная. В такой мол, даже в приличную таверну стыдно зайти. Узнав, что мы не прочь это сделать, тут же потащил нас к местному мастеру, всячески нахваливая его. Мы пытались утихомирить его, предлагая пойти завтра, когда хмель спадет, но Ждан не мог сидеть спокойно, и душа его горела огнем немедленного действия — сделать нам приятное дело.

До суконного мастера было недалеко идти. Нам так даже в пользу. На свежем воздухе хмель потихоньку выветривался и голова прояснялась. Дом мельника стоял обособленно от городской слободы. И когда мы вошли в гущу строений, то на нас мгновенно обрушился весь неприятный аромат скученного жилья. Запах навоза, нечистот, гари и гнили со смесью едкого запаха кожевенных мастерских. Я заметил, что Нийя даже прикрыла лицо, воротом комбинезона, спасаясь от адской смеси ароматов. Я сам с трудом сдерживался, чтобы меня не вырвало.

Дома в слободе были в основном каменные с очень узкими оконными проемами, хотя периодически встречались здания сложенные из бревен, но и они по архитектуре резко отличались от дома мельника. Некоторые строения были сложены из плохо обработанного камня, другие были обмазаны глиной, но все они несли на себе печать мрачности и скрытности. Казалось, что владельцы подобных построек старались спрятаться от взора соседей. Кровля чаще всего была деревянной или из теса. Редко где мелькали черепичные крыши. Прохожих практически не было видно. Нам попались лишь парочка простых работяг, несущих тяжелые баулы, да парочка стражников в помятых и ржавых кирасах. Из оружия у них висели на поясе мечи, а в руках они держали деревянные копья с зазубренными металлическими наконечниками. На нас они не обратили никакого внимания, потому что еле держались на ногах, допивая в подворотне кувшин с вином.

Хорошо, что дом местного портного стоял чуть в стороне и на возвышенности, где ветер сдувал неприятный запах. Когда мы дошли до места назначения, я был совершенно трезвым, городское амбре прочистило мои мозги не хуже нашатыря.

Тишлинский кутюрье был худощавым и невысокого росточка. Одетый по-простому, в прямые темные штаны и светлую рубашку на выпуск, подпоясанную обычной веревкой он напоминал босяка, если бы не наброшенный на шею мягкий швейный метр. Но стоящие в его комнате манекены, выточенные из дерева, были наряжены в очень стильные камзолы, что говорило о нешуточном мастерстве этого неказистого человечка.