Спираль

— Жить будем… — Морок присел рядом с Антоном, откинул голову и вдруг захохотал — смех был громким, булькающим, истеричным, — это нервы понемногу отходили от кровавой пляски, что бушевала внизу минуту назад.

Антон же, наоборот, как будто набрал в рот воды и лишь продолжал монотонно набивать патронами пустые автоматные магазины, словно в этом занятии теперь заключался весь смысл его жизни.

Смех Павла оборвался так же внезапно, как начался.

— Ну, что ты, Антон, живые ведь… — Он толкнул Полынина в плечо, протягивая уже прикуренную сигарету.

Антон взял ее и сказал:

— Паша, когда они полезут во второй раз, я буду снаряжать магазины и подавать тебе, а ты стреляй, чтобы без остановки. Потом поменяемся, ладно?

— Идет. Это ты верно просек. Как голова? Отходит?

— Понемногу… — Антон покривил душой. Внутри черепной коробки, казалось, ползают крупные мурашки, что-то клинило в мозгах после двух контузий, но признаваться в этом не хотелось. Не хотелось вообще ничего, кроме этой тишины — такой спокойной, благостной…

Внезапно рядом раздались шаги.

— Ну, герои, кто подпалил их гранатами, признавайтесь? — это был голос Дугласа.

«Живой…» — мысленно порадовался за него Антон.

— Полынин постарался, — с готовностью доложил Павел. — А уж потом я доделал их из пулемета. Как там со связью, лейтенант?

— Хреново со связью. «Светоч» пустой. Высылает к нам эвакуационный модуль для раненых, я запросил орбитальную бомбежку, но не знаю, решится ли командир долбануть в это блюдце. Лучше бы, конечно, решился, но не дай бог ему промахнуться на сотню метров, похоронит и нас заодно.

— Что, хороших новостей вообще нет? — мгновенно помрачнел Сытников.

Дуглас пожал плечами.

— На выходе из гиперсферы тяжелый крейсер «Апостол Петр». Будет в районе низких орбит через двадцать часов. Хорошая это новость или плохая, разбирайтесь сами… Я пойду, спущусь вниз, посмотрю, что с «Хоплитом». Первый этаж, по-моему, окончательно обвалился, машину засыпало. Попробую пролезть в рубку, посмотрю, жив ли пилот.

— А раненых много? — вдогонку ему спросил Павел.

— Девять человек, — уходя, ответил лейтенант. — Пятеро убиты. Что с пулеметными расчетами в пакгаузе, не знаю, послал туда Кашперо, но он еще не вернулся.

Взводный ушел, оставив их одних.

Минут через десять внезапно начался минометный обстрел диспетчерской башни и прилегающих строений погрузочных терминалов. Сначала мины ложились далеко в стороне, потом огонь стал более прицельным, но ни Антон, ни Павел, одуревшие от усталости после боя, теперь уже не обращали на заунывный свист и разрывы должного внимания.

Прошло еще минут пять, и одна из мин внезапно ударила прямо в комнату, где находились Сытников и Полынин.

Антон в этот миг сидел, закрыв глаза, и поэтому его не ослепило вспышкой — он вдруг ощутил адский удар, обжигающую волну горячего воздуха, и внезапно сквозь эти шоковые ощущения в контуженное сознание ворвался крик:

— Ааааа!

Он вскочил, словно безумный, не соображая в клочковатом, черном дыму, что происходит, пока не увидел Пашу: Сытников, без единой кровинки в побелевшем лице, сидел, выпучив глаза, и орал, а ног по колено у него не было…

…Следующим звуком, который дошел до сознания Антона, был басовитый вой снижающегося к башне эвакуационного модуля со «Светоча».

* * *

— Потерпи, Паша, потерпи… — Антон тащил огрузневшее тело Сытникова к лестничному пролету. Модуль уже сел, но санитаров пока не было видно. Он сам наложил Паше останавливающие кровь жгуты, перетянув ими обрубки ног.

Морок то терял сознание, то вновь обретал его.

— Антон… — хрипел он, пока они спускались по осыпи, образовавшейся на месте рухнувших лестничных пролетов. — Там пулемет остался наверху… Не забудь его, Антон… Слышишь, он заряженный, не забудь…

Полынин молчал, понимая, что Сытников бредит. Теперь в его жизни появилась новая цель — дотащить Пашу до модуля, чтобы Морок, не приведи бог, не умер по дороге. Где же эти чертовы санитары? Боятся они подняться в удерживающееся на честном слове здание, что ли?

Осыпь бетонных обломков закончилась торчащей из-под нее рубкой «Хоплита». Обзорный триплекс кабины был выбит прямым попаданием снаряда, изнутри серв-машины сочился едкий желтоватый дымок.

Чуть ниже, на уровне засыпанного обломками выхода из здания, лежало разорванное миной тело лейтенанта Дугласа.

В этот момент Полынин заплакал… первый раз обжигающие слезы сами собой вдруг брызнули из глаз, и не было сил удержать их — солоноватые капли тонкими змейками сбегали по щекам, прокладывая извилистые дорожки в копоти и засохшей крови…

Упираясь из последних сил, он дотащил Сытникова до выхода из здания.

Модуль стоял метрах в пятидесяти от диспетчерской башни, которая со стороны выглядела как пирамида, сложенная из накренившихся плит перекрытий и крупных обломков стен, застрявших между ними.

— Ну что смотрите! — заорал Антон на двух санитаров, топтавшихся подле откинутой рампы модуля. — Сюда давайте, с носилками, суки полусонные!

Когда Пашу укладывали на носилки, он вновь ненадолго пришел в себя.

— Антон… Ты только не дай им себя убить, ладно?.. — вдруг негромко произнес он.