Спираль

— Плохой ход. Не факт, что она у него в рабстве. Не факт, что она не хочет делать то, что делает. Это ведь по её натуре, нет? Авантюристка… Наконец, ты отдаёшь за неё деньги, то есть как бы приобретаешь её в собственность… а она не такая птица, чтобы… Нет.

— Всё равно надо с ней поговорить…

— Когда ты что-то сделаешь.

— Но что?

— Я не знаю. Думай ты. И вот что: дуй домой, хлопни ещё стакан, усни и спи до завтра. Вот увидишь — что-то придумается само. Да, и возьми в койку бумагу и карандаш. Бывает, во сне мысль хорошая посетит, а проснулся — её уж нет. Всё, брысь. Завтра договорим.

Ночью (или днём? или вечером?) Юре приснилось, что он дарит Алёнке самолёт.

6

— Ну, у меня нет причин удерживать тебя. Ты мальчик большой, старлей. Хотя попытался я прозвонить эту контору… что-то мне не нравится. Ни к чему не могу придраться. Но что-то не то. В общем, бди.

— Так точно. Буду бдить. Держать ухо востро, а хвост пистолетом. Нос по ветру. Порох сухим.

…Сеть, всемогущая Сеть. Всего лишь за трое суток поисков по профильным форумам Юра нашёл несколько мест работы вблизи от Отрыва, где официально о заработке не сообщали, но обещали много бонусов и вкусностей. Изучая отзывы, он остановился на двух, отличающихся от остальных: ЧОП «Сталь» в Чернигове и отдел охраны предприятия «ВИАНТ» в Любечах. Опять Любечи, подумал он. Он позадавал вопросы в форум — и то, как ему отвечали, и как уходили от конкретики, и что там требовалось от новичков, — всё это в сумме склоняло его к Любечам. Он написал туда письмо и скоро получил ответ с неожиданно короткой анкетой, бланком заявления и трёхстраничным «испытательным» контрактом. Юра отнёс распечатки Митрофанычу, посоветоваться, и тот сказал, что никакой серьёзной подляны нет, разве что возможность продления испытательного срока — вещь несколько необычная, да тот факт, что окончательное решение об окладе и премиальных принимается по результатам промежуточных испытаний, тоже несколько непривычно, хотя на его, Митрофанычев, взгляд — вполне разумно; надо будет подумать.

И тогда Юра написал заявление об уходе.

— Две недели не буду заставлять отрабатывать, — сказал Митрофаныч, — но четыре дежурства по двенадцать ты мне отдай.

На последнем, четвёртом, Юру чуть не убили.

Было так: он обходил уже в последний раз, под утро, территорию овощебазы и примыкающую стоянку для фур — не официальную, а так, просто постоянным водителям разрешали ставить машины на свободное место за небольшие деньги. Фуры, как известно, простаивать не должны, но иногда случается: не успели разгрузить, не успели оформить документы, гидравлика потекла… Короче, пять-десять фур в том тупике бывали постоянно. Плохо, что свет туда так и не провели…

Юра потом так и не смог вспомнить, что привлекло его внимание: то ли звук, то ли запах, то ли движение — этакое перемещение по чёрному фону чуть менее чёрного пятна. Тем более что перемещение это произошло на самом краю поля зрения. Ну, известное дело: если тебе нужно увидеть что-то в полнейшей темноте, смотри мимо — периферия сетчатки гораздо более чувствительна, нежели центральные области. Стараясь не производить ненужных звуков, Юра отцепил от пояса свой боевой фонарь, положил палец на кнопку и медленно направил раструб фонаря примерно туда, где ему померещилось движение. Он чуть медлил, потому что знал: как только он даст свет, чувствительность сетчатки сразу и надолго упадёт, а этого ему подсознательно не хотелось. Тем более что движения больше не было, звуков не было… но запах усилился. Так пахнет человек, провалившийся в болото, потом выбравшийся из него и просохший под горячим солнцем. То есть человек из болота пахнет стократ сильнее, но примерно этим же…

И тут позади, довольно далеко, лязгнул металл о металл. И Юра включил фонарь — скорее рефлекторно, нежели осознанно. На малую яркость, широким конусом.

И успел увидеть собачий зад с торчащим хвостом, скрывающийся за колёсами.

Юра тут же развернулся и второй рукой перевёл фонарь в режим стробоскопа. Засвистел конденсатор…

Метрах в сорока от Юры стоял незнакомый мужик в широком плаще и целился в него из двустволки.

Юра вдавил кнопку на фонаре, и он выдал первую вспышку. С десяти метров солнечным днём такая вспышка ослепляла на несколько минут, да и потом человек довольно долго ни о чём другом не мог думать, как о боли в глазах. Сейчас, с сорока метров, но ночью — должно быть не менее эффективно… На всякий случай Юра дал вторую вспышку, более узкую — прямо в лицо, прямо в стволы.

Наверное, это его спасло, потому что два выстрела, один за другим, цели не достигли, но воздух рвануло и справа, и слева. Мужик переломил ружьё и стал перезаряжать — кажется, всё-таки на ощупь. Юра попятился…

И тут на него бросилась собака. Молча. Почти молча. С глухим рыком и царапаньем когтями по растрескавшемуся асфальту. Поэтому Юра успел повернуться и выставить фонарь.

Зубы с лязгом сомкнулись на горячей стали. Просто на автомате Юра ещё раз вдавил кнопку стробоскопа. Показалось, что собака вспыхнула вся изнутри…

Но хватки не ослабила.