Спин

Что ж, я согласился. Не потому, что меня восхитила эта дурацкая маскировка, но потому, что понимал, что на иной вариант он не пойдёт. Я подхватил его под левую руку, правой он опёрся на край стола и поднялся. Мы благополучно пересекли кафетерий, даже не вильнув, хотя левую ногу Джейс волочил, и замаскировать это было невозможно. К счастью, никто на нас не обратил слишком пристального внимания. В коридоре мы, чтобы не вызывать лишнего интереса, держались вплотную к стене. Заметив одного из руководителей фирмы, Джейсон прошептал:

— Стоп! — И мы остановились, якобы продолжая оживлённую беседу. Джейсон опирался на витрину, возле которой мы остановились, и я видел, как побелели у него суставы пальцев. На лбу его выступили капли пота.

В медчасть я его уже почти внёс. Молли Сиграм куда-то вышла, и, кроме нас с Джейсом, во всей клинике никого не было. Я запер за собой дверь и помог Джейсону лечь на стол в ближайшей из смотровых, потом вернулся в приёмную и оставил Молли записку с распоряжением меня не беспокоить.

Вернувшись к Джейсону, я увидел, что он плачет. Беззвучно, но обильно проливая слёзы.

— Твою мать… — шептал он. — Я не смог сдержаться. Извини. Я ничего не мог…

Оказалось, он потерял контроль над мочевым пузырем.

* * *

Я помог ему переодеться в медицинский халат, выстирал его одежду в раковине и повесил сушить у освещённого солнцем окна кладовой. Посетителей в этот день не было, и я решил отпустить Молли.

Джейсон слегка оправился, приободрился, но выглядел в хлопчатобумажном халате как будто меньше ростом.

— Ты говорил, что эта болезнь излечима. Что случилось?

— Она, как правило, излечима, Джейс. Но случается всякое.

— Значит, я оказался исключением? Вытянул несчастливый билет?

— Пока мы говорим лишь о рецидиве. Для запущенной болезни это тоже типично. Периоды улучшения могут чередоваться с рецидивами. В некоторых случаях для устойчивого действия лекарство следует принимать длительный период — для накопления его в организме.

— Я уже полгода принимаю то, что ты прописал. А мне сейчас хуже, чем было вначале.

— Можем попытаться переключить тебя на другой склеростатик, проверить его действие. Но химически они все очень схожи.

— Значит, изменение рецепта не поможет.

— Трудно сказать. Чтобы проверить, нужно испробовать.

— А если не поможет?

— Тогда мы прекратим разговоры об устранении болезни и попытаемся управлять ею. Даже если рассеянный склероз не лечить, он редко кого убивает. Многие между рецидивами болезни ведут относительно нормальный образ жизни. — Я не добавил, что это происходит, как правило, не в столь тяжких случаях, как его. — Обычно при нейтрализующем лечении применяют сочетание противовоспалительных; селективно — ингибиторы протеинов и целевые стимуляторы центральной нервной системы. Такое лечение может эффективно подавлять симптомы и замедлять течение болезни.

— Отлично, — сказал Джейсон. — Пиши рецепт.

— Не торопись. Всё не так просто. Надо учитывать побочные действия.

— Например?

— Если повезёт — никаких. Возможны психологические расстройства: мягкая депрессия, лёгкие мании. Возможна также общая физическая слабость.

— Но я не буду психом выглядеть?

— Крайне маловероятно. Ни в начале лечения, ни в течение последующих десяти-пятнадцати лет. Однако эта мера — паллиатив, тормоз, замедление, но не остановка. Если проживёшь достаточно долго, болезнь вернётся.

— Верных десять лет даёшь?

— Настолько верных, насколько возможно в медицине.

— Десятилетие, — задумчиво произнёс он. — То есть миллиард лет. Как посмотреть. Может, этого и хватит. Должно хватить, как ты думаешь?

Я не спросил, для чего должно хватить этих десяти лет.

— Но тем временем…

— Никаких «тем временем», Тайлер. Я не могу себе позволить оторваться от работы и не хочу, чтобы кто-нибудь узнал.

— Тут нечего стыдиться.

— Я не стыжусь, — сказал он и опустил взгляд к своему белому халату. — Это я понимаю. Унизительно, но не стыдно. Дело не в психологии. Дело в моей работе. В том, что мне позволено. И-Ди терпеть не может болезней. Он терпеть не может слабости любого рода. Он возненавидел Кэрол с момента, когда она из выпивающей превратилась в алкоголичку.

— Думаешь, он не поймёт?

— Уверен. Я люблю своего отца, но не слеп к его недостаткам. Он ни за что не поймёт, ничего не поймёт. Моё влияние в «Перигелионе» определяет И-Ди. И в данный момент оно ставится на карту. У нас с ним хватает разногласий. Как только он прознает, моментально засунет меня в какой-нибудь санаторий в Швейцарии или на Бали, в наилучший, разумеется. И будет считать, что сделал это ради меня. Причём совершенно искрение.

— Джейсон, тебе решать, что ты хочешь открыть или утаить, но невропатолога повидать тебе совершенно необходимо.

— Нет, — отрезал он.

— Джейс, я не смогу с чистой совестью лечить тебя, если ты не пройдёшь специалиста. Уже и то, что я прописал тебе тремекс без консультации со специалистом по мозгу…

— У тебя есть данные магнитного резонанса, есть анализы крови, — перебил меня Джейс. — Чего тебе ещё не хватает, Тайлер?

— В идеале — полностью оборудованной лаборатории и докторской степени по неврологии.