Спин

– Хорошо, согласен, эволюция как инструмент... Только во что мы, извини за выражение, эволюционируем за три-четыре десятка лет?

– Во-первых, не мы, а во-вторых, не за три-четыре десятка лет. Я имею в виду простые формы жизни. Я имею в виду тысячелетия. Я имею в виду Марс.

– Марс....— Приехали.

– Тайлер, шевели мозгами.

Ну, Марс... Мертвая или практически мертвая планета. Может, когда-то обладавшая если не жизнью, то некоторыми ее предпосылками. Находится за пределами земного защитного пузыря, обогревается «забарьерным» расширяющимся Солнцем, однако «эволюционировал» Марс за прошедшие на нем миллионы лет все в ту же сухую, мертвую планету, что и подтвердили снимки космических зондов. Будь там зачатки жизни и благоприятные условия, возможно, часть его поверхности покрыли бы буйные джунгли. Но этого ведь не произошло...

– Был такой термин — терраформинг. Преобразование дальних планет с целью приспособить их для жизни человека. Часто встречается в фантастических романах, которыми ты в детстве зачитывался.

– Да я и по сей день их почитываю, Джейс.

– Тем лучше. Ну и что ты скажешь о терраформинге Марса?

– Что ж... Попытаться создать там газовую оболочку, получить тепличный эффект, разогреть атмосферу, кору... Растопить лед, получить воду. Засеять простейшими организмами. Но по самым оптимистическим оценкам это займет...

Он улыбнулся.

– Слушай, ты меня разыгрываешь,— спохватился я. Джейсон посерьезнел:

– Ничего подобного. Слишком важная тема.

– Ну и как это технически воплотимо?

– Начнем с синхронизированных пусков ракет со специально выведенными устойчивыми клонами бактерий. Замедление над поверхностью Марса с помощью простых ионных двигателей. Жесткую посадку одноклеточные переживут. Предусматриваются также капсулы для введения бактерий в кору планеты при помощи направленных взрывов, где, как мы надеемся, можно обнаружить воду. Пусков, конечно, понадобится немало, и спектр организмов достаточный. Цель — при помощи органики высвободить из коры углерод для образования атмосферы. Пройдет несколько миллионов лет — в нашем масштабе несколько месяцев — и посмотрим, что получится. Если поверхность разогреется и образуются хотя бы полужидкие водоемы, перейдем к следующему этапу с многоклеточными растениями, приспособленными к среде. Появится кислород, возникнут хоть какие-то миллибары атмосферного давления. Добавить и размешать хорошенько. Поварить еще — и бульон готов.

Идея захватывающая. Я чувствовал себя как один из попутных персонажей викторианского приключенческого романа, которому главный герой объясняет свой гениальный замысел. «План его, без сомнения отважный, на первый взгляд казался нелепым, по я, как ни старался, не смог отыскать в нем ни одного изъяна».

Мне, однако, казалось, что я разглядел изъян:

– Джейсон, это все прекрасно. По что это нам даст?

– Если сделать Марс обитаемым, можно заселить его людьми.

– Переселить туда все семь или восемь миллиардов?

Он фыркнул:

– Вряд ли такое возможно. Конечно, несколько отважных переселенцев. На размножение, если выразиться несколько цинично.

– А дальше?

– Живут, размножаются, умирают. Миллионы поколений на каждый наш год.

– А цель?

– Да хотя бы выживание рода человеческого. Второй шанс в Солнечной системе. А в лучшем случае — мы передадим им все свои знания, у них будут миллионы лет для дальнейшего развития. Нам в нашем пузыре не хватит времени, чтобы сообразить, кто такие эти гипотетики, и чего они своими экспериментами добиваются. У наших марсианских наследников шансы лучше. Может, они и за пас подумают.

Или повоюют?

Тогда, кстати, я впервые услышал, как их, этих предполагаемых, невидимых, теоретических существ, носителей «гипотетического доминирующего интеллекта», заперших нас в свои ларец медленного времени, назвали гипотетиками. В массы термин проникал медленно, в течение нескольких лет, однако постепенно утвердился, к моему большому сожалению. Какое-то сухое, холодное, абстрактное слово; правда, конечно, гораздо сложнее.

– Конкретный план уже существует?

– Конечно. — Джейсон прикончил бифштекс на три четверти и отодвинул тарелку. — Он даже не чрезмерно обременителен в финансовом отношении. Главная проблема в создании стойких микроорганизмов. Поверхность Марса сухая, холодная, практически лишена атмосферы, обжигается радиацией при восходе Солнца. Использовали земных экстремофилов: бактерии из Антарктики, из охлаждающих систем ядерных реакторов. Использовали разные источники знания. Ракетная техника, эволюционные разработки. Новая отрасль здесь лишь наша перспектива. Что у нас получится за дни и месяцы после пусков. Это... это называют «телеологической технологией».

– Знаешь, это, пожалуй, почти то же, что делают эти гипотетики, — примерил я к языку новое слово.

Джейсон поднял брови, и я до сих пор вспоминаю этот его одобрительный, уважительный взгляд:

– Да. В какой-то мере так.

* * *