Спящий зверь

...Они бросили машину в конце все той же улицы Вавилова и сотню метров прошли пешком.

— Куда ты теперь, Лев? — спросил Левин, останавливаясь.

Араб задержал печальный взгляд на лице Бориса.

— На этом свете есть только одно место, где я буду чувствовать себя как дома. Но так же и скучать, как скучал, находясь дома. Вот такие непонятные дела, Боря... Кто-кто, а ты должен меня понять. — Радзянский протянул приятелю руку. — Ну что, будем прощаться?

Борис медлил с ответом, ему хотелось сказать, что сегодня они действительно были настоящими партнерами — за все время единственный раз. Но сказал другое. Это были его последние слова, адресованные Льву Радзянскому, произнесенные искренне, но безо всякой надежды:

— Может быть, еще свидимся.

Араб покачал головой и пошел прочь.

Вместо эпилога

Пройдет ровно девять месяцев, и Радзянский возьмет со столика в кафе оставленную русским туристом газету и прочтет заголовок к статье об известном в России артисте: «Я НЕ МОГУ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ». И дальше: «Его голову почти не тронула седина, и лицо не изрезали морщины. Все та же запоминающаяся улыбка, на которую невольно отвечаешь. Только грусть в глазах стала еще глубже. Хотя... Стоит заговорить с ним о любви и женщинах, они тут же загораются, становясь искушенно-озорными...»

Араб вздохнет, складывая газету, и подумает, что эти слова можно отнести и к нему. И в то же время — нет.