Спящий в песках

– Правда? – Лицо Инена омрачилось еще больше. – Ты говоришь правду?

– Конечно. Ты знаешь, в чем тут дело?

Инен помолчал, а потом пожал плечами и буркнул:

– Я не могу больше с тобой говорить – боюсь наболтать лишнего.

С этими словами он повернулся, чтобы уйти. Но когда Тии окликнула его, остановился, словно сделав над собой усилие, и снова взглянул в лицо сестре.

– Я твой брат и очень люблю тебя, – промолвил Инен. – Но прежде всего я жрец Амона.

– Скажи одно: твой бог Амон благословит мой брак?

– О да, конечно. – Инен поклонился. – Не сомневайся в этом, о великая царица.

Он повернулся и заспешил прочь. На сей раз Тии не предприняла попытки задержать брата, а лишь проводила его взглядом. Ей не давал покоя его странный, словно бы предостерегающий тон, но в конце концов она приказала себе не думать об этом, рассмеялась и, покачав головой, весело побежала по дорожке сада.

– С какой стати мне чего-то бояться? – выкрикнула Тии во весь голос. – Инен сам признал, что я великая царица. А раз так, нет в мире ничего, что не было бы подвластно моей воле.

Уже выйдя из сада, она остановилась во внутреннем дворике, где каменотесы работали над украшением стены. Увидев, что именно они высекали на каменных плитах, девушка радостно захлопала в ладоши и заторопилась во дворец. Каменотесы продолжили свою работу, спеша завершить надпись, которая гласила:

«Тии, возлюбленная превыше прочих, владычица всех земель, госпожа счастья, наполняющая дворец любовью. Тии, повелительница Верхнего и Нижнего Египта, великая царица обеих стран».

* * *

Но тут Гарун заметил приближение утра и прервал свой рассказ.

– О повелитель правоверных! – молвил он. – Если ты вернешься сюда вечером, я поведаю тебе о судьбе фараона и царицы Тии.

Халиф поступил так, как было сказано: удалился во дворец, а вечером вернулся в мечеть и поднялся на минарет.

И Гарун аль-Вакиль сказал...

* * *

Тии не потребовалось много времени и не пришлось прилагать особых усилий, чтобы понять, насколько прекрасна и восхитительна жизнь великой царицы. Все, о чем она мечтала за высокими стенами женской половины царского дворца, все, чем порой тешила свое отнюдь не бедное воображение, оказалось лишь бледной тенью великолепной действительности. Порой ей казалось, что, став госпожой этого дивного мира, она мельком заглянула в рай, ибо, по ее разумению, именно там должно было находиться все наилучшее и превосходнейшее: золото, серебро, благовония и притирания, сандал и слоновая кость, редкостные яства и сладчайшие вина. Ни дня не проходило без развлечений: охоты в пустыне, прогулки на ладьях по Нилу, пикника в прохладе садов или торжественного пира, главенствовала на котором, конечно же, неизменная спутница своего царственного супруга – Тии, величайшая из великих цариц.

Ибо, покинув женскую половину, Тии твердо решила ни за что туда не возвращаться. Она убедилась, с какой легкостью фараон может избавиться от великой царицы, и порой сама, скрывшись за ширмой, из-за которой царь, согласно обычаю оставаясь невидимым, рассматривает красавиц из своего гарема, забавлялась, глядя на свою соперницу и ее сестер. Будучи царевнами по крови, они тем не менее превратились в простых затворниц царского гарема.