Спящий Страж

Он спрыгнул и быстрым шагом направился к платформе, гнусаво мурлыча какую-то песенку, наверняка блатную.

– Эй, ты куда?! – крикнула Арина.

– Подождешь полчаса, не облезешь. Шаболды на Самарской – просто шик. Коль уж привалило патронов, то грех себя не побаловать. Не ссы, я быстро. Хочешь – айда со мной.

– Обойдусь.

– Многое теряешь, братишка. Но дело твое!

Раньше Кроха думала, что все станции одинаковые. Те же палатки, загоны, генераторы и очистители, те же усталые угрюмые лица. Как же она ошибалась. На Самарской вовсю готовились к Новому году. Вдоль стен растянули гирлянды из порезанных пластиковых бутылок. Чего-чего, а этого добра снаружи было навалом. Умники говорят, на тысячу лет хватит.

Посреди платформы расчистили небольшой пятачок для елки. Праздничное дерево собрали из ржавых прутов, а вместо мишуры обмотали спиралями колючей проволоки. Нержавейка задорно блестела в свете плафонов, издали походя на серебристую хвою. Вот только касаться иголок совсем не хотелось. Несмотря на жуткий вид, игрушки на ветвях были самые настоящие – как с открыток. Неизвестно, кто и где нашел целые стеклянные шары и шишки, но девушка вмиг прониклась к нему большим уважением. Ведь хороший добытчик – не тот, кто приносит много консервов, лекарств и других полезных штук. А тот, кто готов рискнуть ради ерунды и безделушек, лишь бы подарить выжившим капельку хорошего настроения.

Торговцы и кабатчики поспешили перебраться под сень новогодней ели. Как в старые добрые времена, когда на площадях устраивали ярмарки и гуляния. Продавали, правда, вовсе не пряники, а все те же патроны, оружие и снарягу. Кроха присмотрела отличные «берцы», но выменять было не на что. С другой стороны, розовые сапожки она лет пять носит, а эти впервые видит.

Так себе утешение. Чтобы не загрустить еще сильнее, беглянка подошла поближе к елке и уставилась на отражение в большом блестящем шаре. Часы над воротами показывали одиннадцать утра, местные были на работе, и гостье никто не мешал. У входа в кабак играл древний пружинный граммофон с расплющенной трубой. Гнутая игла нещадно драла пластинку, и мелодия больше напоминала радиопомехи, сквозь которые через раз пробивался приятный женский голос.

В лесу… пш-пшшш… елочка! Скрип-скрип, пшш… Она… вж-ж-ж-ж…. зимой и летом… пш-ш-ш…

Не песня, а сигнал бедствия.

– Нравится?

Арина обернулась и увидела старика в крашеной шапке-ушанке.

– Да. Красиво.

– Сам наряжал! Изодрался весь, но кому еще страдать? Я же Дед Мороз.

Она криво улыбнулась. Дома главный символ праздника всегда изображал ее отец. Вот он был настоящим Дедом Морозом: высоченный, широкоплечий, в длинном красном плаще и с накладной бородой до пояса. Его гортанный рокот разносился на всю станцию, приводя детвору в неописуемый восторг.

Он всегда разыгрывал забавные и поучительные сценки. Дедушка и мутант, дедушка и злодей с Безымянки, как дед двух барыг обхитрил. Два года назад очередное представление едва не кончилось трагедией. Ублюдки не погнушались напасть в разгар торжества. Арина на всю жизнь запомнила, как отец схватил ручной пулемет и рванул в туннель, даже бороду не снял. В тот день каждая мразь получила знатный подарочек, а от ворот целый месяц тянуло кровью.

Девушка тяжело вздохнула и спросила:

– Вы слышали о Куполе?

– Конечно! – старик заметно оживился. – Отчего ж не слышал-то! Далеко на юге он. За рекой, за заводом, за кладбищем – там стоит, сверкает.

– Оттуда правда не возвращаются?

– Ну… ежели б кто вернулся, уж я-то об этом знал бы! С наступающим, малыш.

В шатре за елкой началась возня. Вскоре из него кубарем выкатился Псина и очертя голову помчал к дрезине, на ходу застегивая штаны. Следом выскочил лысый верзила в тельняшке и заорал, тряся татуированным кулаком:

– Вали на хер, гребаный мутант! Еще раз увижу – башню откручу!

– Что случилось? – спросила Арина, запрыгнув в тележку.

– Дерьмо случилось, – прорычал барыга и сплюнул кровь. – Снял меня прямо с шаболды, сучара. Даже шляпу попарить не успел.

Его трясло от ярости, блеклый глаз непрерывно дергался.

– Дикие ему не нравятся. Заразные, мол. А патроны мои не заразные?! – во всю глотку проревел лохмач и налег на рычаг. – Падаль вонючая. С бабы снимать – полный беспредел. Я ему устрою…

Проныра сожрал целую горсть таблеток и лишь тогда успокоился, но продолжал бурчать под нос проклятия. Когда крайний костер исчез позади, челнок рванул тормоз. Колеса с оглушительным скрежетом высекли искры, Кроха чудом не свалилась со скамьи. Когда зрение прояснилось, девушка увидела перед лицом кинжал.

– Раздевайся, – прохрипел попутчик.

– Зачем это?

– Совсем тупой?

Арина вжалась в спинку, ноги словно приросли к полу.

– Но я же парень!

– Да без разницы. Мне сейчас и собака – невеста. Лучше не выеживайся – и останешься жив. Учти: труп целых полчаса будет тепленьким. Понял намек? – Безумец махнул обухом у горла.