Спящий детектив

Морис Клау оперся на меня, Хинджи щелкнул замком и, к моему удивлению, вошел в номер первым. Но куда больше удивило меня то, что Морис Клау, позабыв и о моем плече, и о своем больном колене, живо проследовал за ним. Остальные столпились на пороге, точно в ожидании какого–то невероятного события. Но мы и представить себе не могли, что вот–вот произойдет у нас на глазах!

Войдя в маленькую гостиную, я испытал почти физическое потрясение, заметив стоящий на столе предмет. То была большая пустая клетка, в каких держат попугаев!

Мне почудилось, что Хинджи бросился вперед в напрасной попытке спрятать клетку, прежде чем в комнату войдет Морис Клау. Словно во сне, я увидел фигурку хорошенькой, светловолосой девушки. Индус метнулся к внутренней двери — и исчез!

— Быстрее! — громко закричал Клау. — Дверь! Дверь!

Одним движением руки он оттолкнул девушку и ударил

плечом в запертую дверь.

— Мистер Гримсби! Мистер Сирльз! Кто–нибудь! Помогите с дверью. Изида! Не подпускай ее, эту глупую девчонку!

Смысл сцены оставался для нас тайной, но настойчивым призывам Мориса Клау нельзя было не подчиниться. Девушка с пронзительным криком набросилась на него, однако Изида, выказывая неожиданную силу, оттащила ее.

Сэр Джон Каррон присоединился к Клау и они вместе попытались взломать дверь.

Раз они ударили в дверь плечами; два — дверная рама затрещала; на третий — дверь распахнулась и они едва не влетели вместе с ней в комнату. Грохот револьверного выстрела заглушил громкий треск дерева. Из комнаты потянулась струйка дыма.

— Боже праведный! — хрипло произнес Морис Клау, — мы опоздали!

Услышав его слова, светловолосая девушка вырвалась из рук Изиды. Одним прыжком, как дикий зверь, она миновала всех нас и вбежала в комнату. С трепетом и благоговейным ужасом мы последовали за ней; нам открылась печальная картина.

На полу лежал мертвый Гаутами Хинджи, его безжизненные пальцы все еще сжимали револьвер, на виске расплывалось кровавое пятно. Рядом с ним стояла на коленях девушка, всплескивая руками и глядя безумными глазами на его искаженные черты.

— Дорогой мой, — шепотом приговаривала она, — милый, что случилось? Алмаз у меня — он в сумочке. Что с тобой, мой милый?

В конце концов нам удалось увести ее из комнаты.

— Он провел в Лондоне всего шесть месяцев, — прогрохотал мне в ухо Морис Клау, — и вот, как видите, она преклоняется перед ним — помогает ему украсть. Чудесными, змеиными чарами приманивают женщин иные индусы — и всегда блондинок, мистер Сирльз, всегда блондинок. Это психологическая загадка.

Тем и завершилось дело о похищении «Голубого раджи», одно из самых кратких расследований в анналах Мориса Клау. Мы нашли величественный алмаз в сумке девушки: он находился в любопытном резиновом мешочке, изготовленном, очевидно, по размеру камня.

— Понимаете ли, — объяснил чуть позже Морис Клау своей изумленной аудитории, — эта девушка — надобно узнать мне, кто она — вероятно, была замужем за мистером Хинджи. Разумеется, намеревался он бросить ее и вернуться в Индию один. Но здесь, в «Астории», была известна она как миссис Хинджи. Кто испытал бы потерю от хищения? Страховая компания, если я правильно понимаю. Ибо гаэквар, с помощью посланника своего Хинджи, застраховал алмаз, а здесь, в Англии, с момента продажи застрахован был бриллиант комитетом. Итак, становится камень собственностью комитета и исчезает. Гаэквар получает свой чек (он его получит — чек в кошельке у Хинджи). Город утрачивает «Голубого раджу», и страховая компания оплачивает городу потерю!

Расположена в коридоре, по соседству с конторой мистера Андерсона, «Компания электрического освещения центрального Лондона». Много приходит клиентов. Миссис Хинджи не заподозрили в преступных намерениях, когда увидели в том коридоре — а видели ее клерк и инженер. Ментальный негатив показал мне хорошенькую молодую леди, о которой думал вор в момент похищения; тогда вышел я навести справки — помните? — не была ли замечена таковая леди рядом с конторой.

С самого начала подозрения мои пали на Хинджи. Имеют эмоции ноты, различимые ясно, как звуки пианино, но доступные лишь опытному разуму. И Изида, и я различили в мыслях Хинджи нотку страха. Я позаботился, чтобы он остался в конторе. Слова мои о подписи гаэквара были предлогом. Желал я увидеть только комнаты Хинджи и светловолосую леди, что ожидал здесь застать.

Держится Хинджи спокойней всех, но вижу я, что он разгадал мой план и должен я крепко его держать; попади он в комнату и успей спрятать клетку, где были бы улики наши? Помимо астрального негатива, все бы улики пропали. Третий имелся сообщник — тот, что выл во дворе; но скрылся он так мастерски, что имени его, боюсь, мы никогда не узнаем.

— Как же был украден бриллиант? И зачем третий сообщник кричал?

Морис Клау помедлил и огляделся. Мы ждали продолжения его рассказа в напряженном молчании.

— Выл он потому, что Хинджи выглянул из окна (находясь в укрытии, наблюдал за окном сообщник) и подал ему некий сигнал. Означал тот сигнал: «‘Голубой раджа’ на столе — выть начинай».