Спящий

Я не знал.

— У меня просто не было выбора, — глухо произнес Зверь.

— А еще ты хотел жрать.

— Хотел, — признал альбинос и облизнул губы длинным розовым языком. — Драть! Знал бы ты, какое это искушение…

— Ближе к делу! — потребовал я. Из-за выпитого рома меня все сильнее мутило, и было совершенно непонятно, как долго получится оставаться в сознании.

Альбинос наставил на меня когтистый палец и потребовал:

— Прояви уважение! Я спас твою задницу!

— Ближе к делу! — повторил я, поднялся из-за стола и неровной походкой запойного пьяницы поковылял к рукомойнику. — Говори или проваливай!

Впрочем, мне уже все было ясно и так. Лепрекон проглотил слишком большой кусок силы, это его и подвело.

— Сила! — выкрикнул Зверь. — Она горит внутри! Она меняет меня! Превращает во что-то иное! А я не хочу меняться! Понимаешь? Драть! Не хочу!

— Спина сильно чешется? — спросил я, склоняясь над раковиной.

— Да, а что? — простодушно озадачился альбинос.

— Крылья растут.

— Дра-а-ать! — выдохнул Зверь, и в этом его возгласе послышался откровенный страх. Он все понял.

Меня вырвало; я включил воду и умылся.

— Не стоило тебе есть сердце падшего.

— А ты?! — рыкнул альбинос. — Как же ты сам? Ты ведь тоже ел! Рыжая стерва скормила его тебе целиком!

— Я человек, высшее творение, а ты лишь созданный моим воображением фантом. Я перестал думать о тебе, и ты должен был вернуться в небытие. Но не смог. Сила падшего подцепила тебя на крючок и удержала в реальности. Теперь она формирует твое обличье, не я.

— Так верни все назад! Я хочу стать прежним! — заголосил Зверь. — Я не хочу меняться!

— Никто не хочет. Но таков порядок вещей.

— Верни все назад! — потребовал альбинос. — Или добром это не кончится! Ты пожалеешь!

Я напился воды, завернул кран и выпрямился.

— Посмотри мне в глаза, — потребовал я, постучав указательным пальцем себя по виску. — Посмотри и скажи, что ты видишь. Точнее, чего не видишь!

Зверь шумно засопел, но промолчал.

— Талант! — подсказал я. — Меня лишили таланта! И с этим ничего поделать нельзя.

Но альбинос так не считал.

— Отыщи их, отыщи всех, — потребовал он. — Отыщи и запугай до смерти. Или просто убей.

— Думаешь, это поможет?

— О да! — расплылся в жутком оскале мой вымышленный друг. — Даже не сомневайся, малыш. Это всегда помогает.

— Не уверен.

— Не уверен? — нахмурился альбинос и вдруг выкрикнул: — Так проверь! Проверь и сделай прежним меня!

— Попробую.

— Драть! — выругался Зверь, схватил со стола стакан и со всего маху запустил его в стену. — Помоги, Лео, — попросил он. — Помоги, иначе долго я не протяну.

Я вернулся за стол и без сил плюхнулся на стул.

— Не все в моих силах.

Альбинос только фыркнул.

— После превращения, став иным, я приду за тобой, ты это понимаешь? — спросил он.

Я кивнул.

— Тогда оторви свою задницу от стула и начинай нас спасать!

Вместо ответа я выставил средний палец.

— Драть! — выругался альбинос, резко развернулся и в один миг растворился в тенях, словно его здесь и не было вовсе.

Или действительно не было, а все происходило исключительно в моей голове? Я не стал задаваться этим вопросом, навалился грудью на столешницу, подложил руки под голову и закрыл глаза.

Уснул? Нет, скорее, просто перестал существовать здесь и сейчас…

2

Рамон растолкал, когда солнце уже начало светить в неплотно занавешенное шторой окно.

— Лео! — подергал он меня за плечо. — Лео, очнись!

Я отлип от стола и огляделся по сторонам, не в силах сообразить, где нахожусь и каким образом тут очутился.

— Лео! — вновь дернул меня Рамон. — Ты в порядке?

— Нет, — коротко ответил я, поднялся из-за стола и на подгибающихся ногах поспешил к умывальнику. Напился из-под крана, смывая мерзкий привкус засахаренных слив, потом умылся и с надеждой посмотрел в зеркало, но чуда не произошло: глаза остались прозрачно-стеклянными.

— Тито сказал, ты разговаривал на два голоса, — задумчиво произнес Рамон. — Я не верю в историю о Джекиле и Хайде, но пойми меня правильно: в «Готлиб Бакхарт» просто так людей с улицы…

Крепыш осекся; я обернулся и увидел, что он смотрит на стакан с утопленной в остатках рома сигарой.

— Какого черта?! — охнул Рамон.

Я подошел к нему, ухватил за плечо и заглянул в глаза.

— Пятьдесят тысяч.

Грандиозная сумма моментально отвлекла приятеля от всех нестыковок и несуразностей. Он мотнул головой, досадливо поморщился и указал на дверь.

— Идем, я нашел твоего поэта. Он живет на улице Яблочкова. Это в центре.

Мы вышли на улицу, и я поежился из-за налетевшего ветерка. Было прохладно, в разрыве между плотными облаками проглядывало тусклое из-за смога осеннее солнце. И мне вдруг стало невероятно хорошо и спокойно. Никаких стен вокруг, никаких решеток. Небо, свежий воздух, солнце. Благодать. Даже голова закружилась…

— Дать тебе плащ? — предложил Рамон, который сменил сержантский мундир на брюки и пиджак неброской коричневой расцветки.

— Пистолет дай, — попросил я, спускаясь с крыльца.

Рамон Миро шумно засопел, и на красноватом скуластом лице отразились охватившие его сомнения.

— Мы тебя довезем, — напомнил он.