Спящий

— Только не шуми. Ничего не предпринимай, пока я не позову.

— Надеюсь, на входе тебе не перережут горло, — усмехнулась Елизавета-Мария и скрылась из виду.

Я выждал оговоренное время и зашагал к заброшенному особняку, уже нисколько не скрываясь, посередине дороги. В животе словно смерзся ледяной комок, и оставалось лишь подбадривать себя поддержкой суккуба. Елизавета-Мария кровно заинтересована в моем благополучии, она всех голыми руками порвет, только бы заполучить обещанную ей толику силы. И все же было страшно. Очень страшно.

Но я шел вперед. Просто не оставалось ничего иного.

Как бы глупо это ни было, мне требовалось вызволить Лилиану буквально позарез, во что бы то ни стало. Я обязан был позаботиться о подруге! Иначе…

Даже думать не хотелось о том, что случится иначе.

Ужас бился внутри меня, но не вгонял в ступор, а, напротив, подталкивал в спину и нашептывал на ухо: «Убей, убей, убей!» Мало кто отдает себе отчет, но страх далеко не всегда заставляет человека отступить, зачастую страх толкает человека на столь безумные поступки, что потом, стоя с ножом в руке посреди залитой кровью комнаты, он и сам не понимает, как его угораздило сорваться и угодить в такой переплет.

Что дело кончится кровью, я нисколько не сомневался. Желай Бастиан Моран добиться моей явки с повинной, заставил бы прийти в Ньютон-Маркт. Но нет же, назначил встречу у черта на куличках. И явно неспроста…

Когда я через распахнутую калитку прошел во двор заброшенного особняка, нервы были напряжены до предела. Тронь — не зазвенят даже, а палец до крови порежут.

И потому, когда из дома выступил подтянутый парень в неброском сером костюме и фетровой шляпе, рука лишь каким-то чудом не рванула из кобуры «Штейр-Хан» сама собой.

Уж не знаю, что помогло не натворить глупостей: удивительное для столь нетривиальной ситуации спокойствие подручного старшего инспектора или четырехствольная лупара в руках его напарника, крепкого дядьки средних лет.

— Оружие! — указал молодой парень на рассохшийся деревянный стол, вероятно вытащенный во двор специально для этого.

Я попытался с помощью своего возродившегося таланта уловить хоть какие-то отголоски страха, но нисколько в этом не преуспел. Подчиненные Морана оказались совершенно спокойны, будто находились при исполнении служебных обязанностей, и это обстоятельство изрядно удивило своей неправильностью. Но выложить на стол сначала «Штейр-Хан», а затем и «Цербер» удивление не помешало.

— Повернитесь! — потребовал парень после этого. — Руки в стороны, ноги на ширине плеч.

Я повиновался, и меня ловко охлопали от щиколоток и до ворота, где обычно прячут шейные ножи. Действовал при этом молодой человек столь расчетливо, что ни разу не перекрыл линию стрельбы своему старшему напарнику с лупарой.

— Что в карманах? — спросил он, прощупав рукава пиджака. — Все на стол!

Пришлось избавляться от перочинного ножа, бумажника, запасных кассет для «Цербера» и снаряженных обойм к «Штейр-Хану».

— Оставляйте! — распорядился парень.

— Серьезно?

Парень пропустил мой риторический вопрос мимо ушей и указал на дверь.

— Проходите в дом. Вас ждут в подвале.

Я в недоумении склонил голову набок.

— А как же почетный караул?

— Проходите в дом и спускайтесь в подвал, — последовало повторное распоряжение.

Недоуменно хмыкнув, я поднялся на крыльцо, ожидая, что вслед за мной двинется дядька с лупарой, но тот лишь посторонился, освобождая дорогу, а сам остался стоять на улице.

В полном одиночестве, под скрип рассохшихся половиц я двинулся к лестнице в подвал. За прошедшие с моего последнего визита сюда полтора года особняк пришел в полное запустение: пол покрывала корка грязи, бумажные обои отклеились от стен и свисали неряшливыми лохмотьями. Дом, казалось, стремился исторгнуть из себя потустороннюю заразу, обустроившую здесь свое логово, но отрава проникла слишком глубоко. Вместо очищения происходило саморазрушение.

Встав на верхней ступеньке уходившей в подвал лестницы, я посмотрел вниз и нервно поежился. Спускаться не хотелось. С детства подвалы терпеть не могу. Всякий раз мне казалось, что обратно уже не подняться, а сейчас ожидание смерти и вовсе было сильно как никогда.

— Спускайтесь, Леопольд! Спускайтесь! — послышался вдруг голос Бастиана Морана. — Хватит уже топтаться на месте и скрипеть половицами! У меня сегодня крайне напряженный рабочий график!

Злость помогла перебороть сомнения, и я решительно зашагал по прогнившим ступеням шаткой лестницы. Алтаря полагавшей себя древнегреческой музой твари в подвале не оказалось, вместо него вниз спустили два табурета. На одном из них, закинув ногу на ногу, сидел Бастиан Моран. Второй был пуст.

— Где Лилиана? — первым делом спросил я старшего инспектора.

— Присаживайтесь, — указал тот пистолетом на свободный табурет.

— Если с ней что-то случится…