Спящие секреты

— Извините, что прерываю, Глеб Викторович, — вмешался в перепалку Николай, понимая, что учёного сейчас унесёт в дебри теоретических изысканий. — Но даже если встреченный вами призрак и правда прекрасно разбирается в конструировании ракет, то это не значит, что он абсолютно безопасен. Подобная публика отличается крайней непредсказуемостью в поступках и никогда не задумывается о последствиях. Сегодня он вам отчёт испортил, а завтра и придушить может, если решит, что вы слушаете его недостаточно внимательно.

— В смысле придушить? — недоуменно поднял брови инженер. — За что?

— За науку! — вставила свои пять копеек Мезенцева. — Призраки не всегда ведут научные дискуссии по общепринятым правилам. Ваш новый знакомый... Он что-нибудь говорил о себе? Может быть, рассказал, кто он такой или почему появился в вашем кабинете?

— Он представился, — теперь голос Арсеньева стал тихим и каким-то осипшим. — Я не запомнил фамилию, только имя-отчество. Геннадий Степанович. Понимаете, я вообще очень удивился, когда он возник в моем кабинете. У меня магнитный замок, который открывается с кнопки, и без звонка в кабинет посторонние войти не могут. Я пришёл на работу, решил ещё раз перечитать квартальный отчёт о проведённых исследованиях и обнаружил, что он безнадёжно испорчен. А когда я решил, что это чья-то злая шутка, то вот тут и появился этот человек.

— Как он выглядел? — спросил Нифонтов, едва уловив паузу в рассказе инженера.

— Да обыкновенно, — пожал плечами Арсеньев. — Мужчина средних лет, лицо обычное, рост тоже. Я только удивился, что он был в халате. Знаете, когда-то давно существовало такое правило, что научные сотрудники в лабораториях должны облачаться непременно в халаты. Так уже давно никто не ходит, а этот мужчина был в нем.

— Хорошо, — кивнул Нифонтов. — И о чем вы с ним говорили?

— Он сказал, что в нашем отчёте сплошной антинаучный бред, — потускнел инженер. — Говорил про какую-то шарашку, что меня даже туда бы не взяли с таким узким и негибким подходом к решению научных проблем. А потом начал рассказывать свою гипотезу сохранения тепловой энергии. И знаете, очень небезынтересную теорию. Многие положения, конечно, требуют проверки, но вместе с тем... Вместе с тем... Знаете...

— Глеб Викторович, — поднял перед собой руки Нифонтов. — Я не силен в науке, всё, о чем вы сейчас пытаетесь мне рассказать, для меня тёмный лес, если не сказать больше. Меня интересует только призрак.

— Ну а что вы тогда хотите от меня услышать? — внезапно рассердился инженер. — Призрак как призрак. Я, если честно, материалист и обычно с подобными сущностями не общаюсь. Тут как-то всё достаточно необычно вышло, спонтанно, что ли… Тем более что Геннадий Степанович затронул проблему, над которой лаборатория безуспешно бьётся уже очень долгое время. Видите ли, молодой человек…

— Стоп, — снова поднял перед собой ладони Нифонтов. — Я понял, что проблема крайне важная и актуальная, но поверьте, лично для меня этого знания вполне достаточно.

— Глеб Викторович, — не выдержал научного энтузиазма инженера Дорохов. — Хватит нам мозги пудрить государственными секретами. Сколько раз можно предупреждать, что разглашение посторонним любых нюансов деятельности вашей лаборатории — подсудное дело. Вы опять за своё?

— Вообще-то, Сергей Михайлович, этих людей рекомендовали лично вы! — обиделся Арсеньев. — Так что надо было предупредить, что со мной беседуют не сотрудники государственных структур, а посторонние с улицы! Тогда бы я и вёл себя в соответствии с вашими установками. Изображал дебила и отвечал междометиями! Так, по-моему, вы нас инструктировали себя вести на последнем инструктаже?

Дорохов смущённо покраснел и кинул быстрый взгляд на оперативников, но всё равно и не подумал идти на попятную.

— Я вызвал вас на разговор по поводу происшествия в лаборатории, а не на научный диспут по работе лаборатории, — строго ответил он инженеру. — Так что не надо ёрничать и обижаться на меня за то, что я просто делаю свою работу. И про инструктаж вспоминать не надо! Я же не виноват, что ваши подчинённые — как дети малые. Стоит кому-нибудь восхититься их научными достижениями, так у них сразу же словесный водопад начинается. Или вам конкретные случаи напомнить?

На эту отповедь чекиста Арсеньеву, видимо, ответить оказалось нечем. Люди науки, как правило, тщеславны по определению и легко поддаются даже грубой лести, если она связана не с ними лично, а с результатами их работы. Буквально парочка в нужную минуту сказанных фраз — и заслуженный доктор наук уже, как ребёнок, взахлёб рассказывает о результатах последних экспериментов.

Так что, по большому счету, Дорохов прав, и инженер был вынужден признать это. Когда имеешь дело с государственными секретами, лучше как можно больше молчать. Знающие люди могут сделать далеко идущие выводы даже по случайным обмолвкам.

— Глеб Викторович, — снова вступил в беседу Нифонтов. — Спасибо вам огромное за помощь. Если вам нечего добавить, то мы, пожалуй, попробуем познакомиться с вашим призраком лично.