Спящие красавицы

Считается, что камелии, опадающие не постепенно, а сразу, приносят несчастье. В храме Цубакидэра одно огромное дерево, возраст которого более четырехсот лет, было покрыто цветами пяти разных оттенков, и эти махровые цветы осыпались не все разом, а лепесток за лепестком, за что дерево и прозвали «камелией, роняющей лепестки».

- Когда лепестки осыпаются, за день, бывает, их набирается пять-шесть корзин, - сообщила Эгути молодая жена настоятеля храма.

Говорят, что цветы большой камелии гораздо красивей, когда на них смотришь против солнца. Галерея, где сидел Эгути с младшей дочерью, выходила на запад, весеннее солнце как раз клонилось к закату. Дерево было между ними и солнцем, но густая листва и плотная завеса цветов большой камелии не пропускали его лучи. Они тонули в кроне дерева, а в тени его царила вечерняя заря. Храм Цубакидэра находился в шумном светском районе города, в его парке не было ничего стоящего внимания, кроме большой камелии. Но глаза Эгути были настолько полны этой камелией, что он больше ничего не видел, а цветы так завладели его сердцем, что он не слышал городского шума.

- Как хорошо цветет, правда? - сказал Эгути дочери.

- Бывает, утром проснешься, а земли совсем не видно, столько цветов нападало, - ответила молоденькая жена настоятеля храма, поднялась и ушла, оставив Эгути с дочерью одних на галерее. Действительно ли на одном дереве были цветы пяти различных цветов? Да, там были цветы красные, белые, в крапинку, но Эгути не стал проверять, он был захвачен чудесным зрелищем. Дерево, возраст которого, говорят, четыре сотни лет, расцвело великолепно и обильно. Лучи заходящего солнца, казалось, всасывались внутрь цветущей кроны, и Эгути представил себе, какая она, должно быть, плотная и теплая. Воздух был совершенно неподвижен, но цветущие веточки по краям пышной кроны чуть-чуть шевелились.

Однако младшая дочь Эгути, по-видимому, не была так тронута знаменитой «камелией, роняющей лепестки», как ее отец. Веки ее бессильно опускались, должно быть, она не столько любовалась камелией, сколько вглядывалась в собственную душу. Эгути любил ее больше, чем других дочерей. Она была избалована, как обычно бывает с младшими детьми. Особенно это проявилось, когда старшие дочери вышли замуж. Они не без зависти спрашивали мать, не собирается ли Эгути оставить младшую дочь в доме и принять зятя в семью; жена тоже частенько задавала ему этот вопрос. Младшая дочь росла живой и веселой. У нее было много друзей. Родителям это казалось не вполне разумным, но в обществе молодых людей она всегда выглядела оживленной. Родители, а в особенности мать, принимавшая в доме друзей дочери, знали, что из всех ей нравятся двое. С одним из них это у нее и произошло. Девушка сделалась молчаливой и замкнутой, а ее движения стали резкими, нервными. Мать сразу заметила, что с дочерью что-то неладно. Стала тактично выспрашивать, и дочь ей сразу все рассказала. Этот молодой человек служил в универмаге, квартиру где-то снимал. Однажды он ее пригласил к себе, и она согласилась...

- Ты выйдешь за него замуж? - спросила мать.

- Нет, ни за что, - ответила девушка, приведя мать в замешательство. Мать пришла к выводу, что юноша взял ее дочь силой. Решив посоветоваться с Эгути, она рассказала ему о случившемся. У Эгути возникло такое чувство, словно кто-то испортил драгоценный камень у него в перстне, но еще больше он поразился, узнав, что его младшая дочь спешно обручилась со вторым своим поклонником.

- Ну, что ты об этом думаешь? Хорошо ли она поступает? - спросила жена.

- А она рассказала обо всем тому, с кем обручилась? Призналась ему? - голос Эгути звучал резко.

- Ты знаешь, я не стала ее спрашивать. Я была так поражена. Может, расспросим девочку вместе?

- Нет, не надо.

- Многие считают, что лучше никогда не рассказывать о подобных ошибках, умолчать о них. Но все зависит от характера и настроения девушки. Не будет ли она всю жизнь жестоко страдать от того, что скрыла это?

- Ну, прежде всего, мы ведь еще не решили, давать нам свое родительское согласие на брак или нет.

Эгути, безусловно, не считал естественным и правильным то, что девушка, обесчещенная одним, сразу же обручается с другим. Родителям было известно, что оба юноши влюблены в их дочь. Эгути знал их обоих и даже считал, что его младшая дочь вполне может выйти замуж за любого из них. Но не было ли такое поспешное обручение реакцией на пережитое девушкой потрясение? Быть может, гнев, ненависть; обида на одного бросили ее в объятия другого? Или, разочаровавшись в одном, она, сбитая с толку, уцепилась за другого? Такая девушка, как его младшая дочь, могла совершенно охладеть к молодому человеку из-за того, что он взял ее силой, и всей душой привязаться к другому. И вряд ли следовало в этом ее поступке, совершенном отчасти из мести, а отчасти от отчаяния; усматривать лишь непорядочность.