Спящие. Чужая Игра (СИ)

— Уверенна Глеб. Она уже один раз покончила с собой там. У нее осталась еще пара запасных жизней и все. Она очень серьезно настроена.

— Но это же бред. — Сказав это, я совершенно не кривил душой. Понять, как так можно относиться к собственной жизни, я просто не мог.

— Глеб, поговори с ней, убеди её. — Снова повторила Лера. — У нее проблемы. Тут на Земле проблемы, из-за вампов.

— Тут?! Из-за них?! — Звучало это дико.

— Поговори с ней. Пожалуйста. — В очередной раз попросила Лера и как смогла, объяснила ситуацию.

Н-да… Как же мало мы знаем о тех кто рядом с нами.

Едва дождавшись, погружение в сон, прильнул к решетке:

— Ирина, поговори со мной.

Тишина.

— Ир, не молчи!

— Как ты, когда я просила тебя ответить?!

Блин, нехорошо получилось. Зависая в кубе, я не слышу происходящего вокруг. Да и если честно, не слишком-то я стремился к разговорам с этой женщиной. И вот…

— Ира…, ну ты что, я же в кубе не просто так сижу. Всего сказать не могу, извини, но так надо. Ты мне лучше расскажи, зачем пыталась покончить с собой. Это же игра. Да не наша, не нами придуманная, но все же. Мы еще свинтим отсюда. Обещаю.

В ответ мне раздался коротких вздох. — Не пыталась, у меня даже получилось. Жаль только теперь к стене приковали и на голову какую-то хрень надели, не разобьешь.

— Ты что, с ума сошла?! — услышанное пересекалось с рассказом Леры, но все равно выглядело диким. Особенно причина такого поведения.

— Ирин, но это же не выход. Ты же взрослая женщина, у тебя дочь.

И вот тут ее прорвало. Мерзавец я наверно, что игнорировал её. Ей было тяжело, а единственный кого она знала просто отгородился от нее, и от нее, и от мира. Полностью.

— Ты думаешь, я Леночку свою не люблю? Дурак ты. Да я только благодаря ей и живу пока на свете. Мне бы без нее из той ямы не выбраться. Я ведь еще той сучкой по жизни была. Три аборта, дважды от передоза откачивали. Это я сейчас как корова, а раньше. Знаешь, раньше я красивая была. Но дура, ой дура. Жизни красивой искала, все на судьбу злилась что тем, кто похуже меня, и лицом, и в постели, все себе кого-то да нашли. Устроились сучки в жизни. Я ведь тоже пыталась. Ласковой с теми была кто при деньгах, все надеялась, что замуж позовут. Ан нет, звали только в постель, да в сауну.

А как-то раз, по пьяни, помню, проснулась моя лапочка, я-то в однушке жила… а я с мужиком… ну и мы сам понимаешь… а она так: «мама не надо»! И все, как отрезало. Пить бросила, сама, даже без кодировки. С наркотой завязала, курить перестала. Поправилась вот только…, разнесло меня знатно.

Мужиков лесом посылала. Работу нашла, сразу две, все для нее, все чтобы моему солнышку хорошо жилось. А теперь вот сдалась!

Не могу я больше Глеб! Все понимаю, а не могу. Ради этого чертового чувства блаженства снова наркоту попробовала. Знала, что нельзя, а не удержалось. Я же уже как сучка ночи жду, чтобы укусили. Представляешь?!

Да, именно про это и говорила мне Лера — у Ирины проблемы с наркотиками, были… и снова вернулись. Только теперь смотрела она на них под другим углом.

— Ир, ну ты ведь можешь в работу с кубом уходить, когда кусают. И все, ты ничего не почувствуешь. Я же говорил об этом, помнишь?

— Да все я помню, — невесело, со вздохом ответила Ирина, — Вот только слабая я. Ухожу в куб, а как вижу, что укусили…. Не могу, сама себя матом крою, силюсь… а потом…. Даже не замечаю, как выскальзываю. Дура я. Да!

И вот что ей тут скажешь? Да дура! За дочку свою переживает, а сдержаться не может. Но кто я ей чтобы осуждать? Сам, когда той было невмоготу, спрятался в кубе. Ну ладно, не спрятался, делал что мог. Но мог бы и участие проявить. Так мне ли ее осуждать? А она продолжала:

— Знаешь, правительство объявило, что тем, кто умрет во сне, ну тут, таким как я, вернее их родственникам… — говорила Ирина путанно, взволнованно. Она действительно переживала, верила в это. — Им государство будет выплачивать. Там не только за потерю кормильца… там вроде как погибшим при контакте с внеземной цивилизацией. А на Земле мне никак. Если там на себя руки наложу…

Я не сдержался:

— Дура, да ты же дочке живая нужна! Ты что не понимаешь, да она же без тебя… да если бы она это слышала.

— А не надо чтобы она это слышала, — вот эту фразу Ирина сказала холодно, и настолько трезво и уверенно, что у меня даже мурашки пробежали по спине, — не надо ей это знать. Не хочу я, чтобы моя Леночка мать такой видела. Тогда-то она совсем маленькой была, теперь подросла, все понимает. И пусть я дрянь, пусть сука не сдержанная, только не при ней…

А так, может бабка с дедом ее возьмут, что за жизнь мою беспутную меня прокляли, все ж не в детском доме. А главное память, не хочу, чтобы мать свою она наркоманкой помнила. Наркотики — это страшно Глеб, они ведь все тормоза срывают, по крайней мере, у меня. А так…, какой я в ее памяти останусь?