Спящие боги

И вот монастырь остался позади, и идут они по мерцающему росинками полю — словно по звездному небу.

— И что, неужели ничего не помнишь? — неожиданно спросил Творимир.

— Что именно?

— Сожжение свое.

— Меня не сжигали… Во всяком случае, я не помню…

— Ладно, не помнишь, и черт с тобой! Ну, что же ты так холодна?.. Ну, обними, поцелуй меня.

— Нет. — тихо ответила она. — Я люблю тебя как брата. А ты хочешь… Нет — это не хорошо… Ты погляди, как ночь тиха. И не надо в этой ночи никаких бурь.

Некоторое время шли в молчании, и все это время Творимир чувствовал нарастающее раздражение. И вдруг не сдержался — налетел сзади на Анну, схватил ее за плечи, и резко развернул к себе.

— Что ты? — спросила она, и одарила его ясным, совсем детским взглядом.

Творимир пытался перебороть смущение — потому говорил намеренно резко:

— А то! Знаю я все эти религии! Они заставляют человека перебарывать естественные, и Прекрасные устремления. Ну, вот скажи, почему в прошлом воплощении ты сразу отдалась мне, а сейчас жмешься?.. Кому от этого легче — мне, тебе, Всесвяту? Что Всесвяту прибавиться, если ты сейчас сдержишься… И вообще — какая глупость — сдерживаться. Соитие зло — оскопись; еда зло — вырежи себе желудок; внешние образы зло — выколи себе глаза! Что еще — думать зло?! Ну, так — просверли себе в черепе дырку! Бред все это!..

— Зачем?.. — прошептала она тихо. — …Ты почувствуй, как ночь тиха…

— Да не нужно мне это! — раздраженно крикнул Творимир.

Он чувствовал сильную жажду наслаждений, и уже не мог остановиться. В висках бахала раскаленная кровь, в глазах темнело. Говорил он прерывисто:

— Какой смысл в этих тихих «благочестивых» прогулках? Мы можем испытывать чувства куда более сильные, ни с чем несравнимые. Ну, вон видишь плоский камень, он мхом покрыт — на нем сидеть удобно.

— Да…

— Я сяду на него обнаженный, и ты, обнаженная сядешь мне на колени. Я обниму тебе крепко и… потом мы испытаем оргазм…

— Как ты можешь так говорить? Я думала, ты… — голос Анны дрогнул. — А ты такой же распущенный, как и те, кто в монастырь наведывался… Пойми: оттого, что люди не могут сдерживать свои страсти, и идут все их беды. Это так эгоистично — кто-то наслаждается, а кто-то страдает. И тому, кто наслаждается, безразличны страдания иных. Раз есть в мире зло — мы все силы должны отдавать Добру, а не потакать…

— Ну, довольно этих проповедей! Довольно!.. Ты просто не знаешь, о чем говоришь! Через час ты будешь просить еще!..

Творимир совсем не чувствовал себя виновным. Нет — он уверен был, что Анна принадлежит ему, и только ему. А особое раздражение он испытывал к религии — еще раз пробормотал о том, что ей "запудрили мозги", и шагнул к ней с самыми решительными намереньями. Если бы она бросилась бежать — он бросился бы за нею, и повалил на землю; если бы она стала отбиваться — он бы ее скрутил.

Но тут вздрогнула земля — меж ними протянулась трещина. Трещина стремительно разрасталась, из нее валил пар. Это уже и не трещина, а ущелье. До Анны десять… уже двадцать… тридцать метров…

Сквозь беспрерывный грохот услышал Творимир ее жалостливый окрик:

— Что же ты наделал… Зачем сердце страстью расколол…

От волнения на лице Творимира обильно выступил пот, он бормотал:

— …Из головы вылетело, что это — живая планета… И теперь все пошло на перекос… Черт!..

Тут почва сильно передернулась — Творимир заскользил в пропасть. В последнее мгновенье успел ухватиться за травный клубень — но он уже висел над бездной, а травы трещали, выползали из крошащейся земля.

Пот обильно скатывался по лбу, застилал глаза — губы Творимира дрожали, он нервно выдыхал:

— И что же… погибну сейчас, что ли?.. Как нелепо…

Он попытался потянуться, но травный клубень вырвался, и Творимир покатился по отвесному склону. Он пытался вцепиться в землю, но тщетно — движенье было слишком быстрым.

И вдруг склон оборвался — началась бездна с совершенно отвесными, стремительно уводящими вниз склонами. Он ожидал, что на дне увидит свет — света не было, там темными щупальцами клубился мрак.

Сердце Творимира сжалось ужасом, а сам он вдруг зашептал:

— Пожалуйста, не дай мне погибнуть… Я не хочу погибнуть… Я не хочу этого мрака… Ну, пожалуйста, ну прости меня….

И тут он увидел, что в тех черных гранитных стенах, мимо которых он летел — множество маленьких окошечек. Этих окошек было больше чем росинок в поле, чем звезд в небе — десятки, а то и сотни тысяч крапинок. За некоторыми окошками провисал зловещий мрак, за иными — тускло мерцала сама смерть. И, словно железку к магниту, притянуло Творимира к одному из этих окон…

Он ворвался в узенькую, каменную комнатушку. Пребольно ударился о стену, но вот уже вскочил на ноги, огляделся.

От одной стены отделилось чудище. Как и положено, у чудища была клыкастая пасть, когтистые лапы, безумно выпученные глазищи, и чрезвычайно низкий лоб. Чудище прыгнуло на Творимира, а тот извернулся, подставил чудищу подножку — то врезалось в стену. Затем Творимир отпрыгнул к окну — чудище метнулось на него… и вылетело в окно…