Спящая кукла

О'Нил вежливо кивнул Келлогу, словно недавние разногласия были полностью забыты. Криминалисты, сообщил он, практически ничего не нашли, только гильзы от девятимиллиметрового пистолета, несколько совершенно бесполезных отпечатков автомобильных покрышек (настолько старых, что специалисты вряд ли смогут определить их марку) и «около миллиона различных следов, которые ведут в никуда». Последнее было сказано с тем мрачным преувеличением, которое у О'Нила всегда свидетельствовало о дурном расположении духа.

Кроме того, добавил О'Нил, охранник дал весьма туманное и нечленораздельное описание преступника и сопровождавшей его девицы — ничего такого, что им уже не было бы известно.

Рейнольдс позвонил дочери, так как Пеллу теперь была известна их с мужем фамилия, и попросил выехать из города до тех пор, пока преступник не будет найден. К ним присоединятся жена Рейнольдса и его второй сын, но сам бывший прокурор уехать наотрез отказался. Он собирался остаться здесь — хотя и согласился переехать в гостиницу под особую охрану полиции — до тех пор, пока у него не появится возможность основательно просмотреть записи по делу Кройтонов, которые должны были в скором времени доставить ему из судебного архива округа. Его решимость помочь следствию в поисках Пелла еще более укрепилась.

Большая часть полицейских уехала, остались двое для охраны Рейнольдса и его семьи и еще двое для сдерживания напора репортеров. Вскоре Келлогу, О'Нилу и Дэнс, стоявшим на душистой траве на лужайке у дома Рейнольдса, уже больше никто не мешал.

— Я возвращаюсь в Пойнт-Лобос, — сказала Дэнс О'Нилу и Келлогу, а затем, обращаясь к Келлогу, добавила: — Если хотите, могу подбросить вас до управления, чтобы вы взяли свою машину.

— Если вы не против, — ответил Келлог, — я поеду с вами в гостиницу.

— Конечно. А ты, Майкл? Хочешь поехать с нами?

От нее не укрылось, что смерть Миллера все еще тяжелым камнем лежит у него на душе.

О'Нил взглянул на Келлога и Дэнс, стоящих бок о бок, напоминая супружескую пару, по окончании вечеринки прощающуюся с гостями у входа в загородный дом.

— Думаю, что пока останусь. Сделаю заявление для прессы, а потом заеду к родителям Хуана. — Он выдохнул облачко пара в прохладный вечерний воздух. — День был нелегкий.

Он смертельно устал.

В свой большой живот он залил целую бутылку мягкого мерло «Вальехо-Спрингс». Сегодня Мортон Нэгл ни при каких обстоятельствах не смог бы поехать домой по запруженным транспортом запутанным дорогам округа Контра-Коста, а потом по не менее сложным развязкам вокруг Сан-Хосе. Нэгл нашел небольшой мотель неподалеку от виноградников, вокруг которых он целый день скитался, и решил в нем заночевать. Он умылся, заказал сандвич у горничной и открыл новую бутылку вина.

Ожидая, пока прибудет еда, Нэгл позвонил жене, поговорил с ней и с детьми, а потом набрал номер Кэтрин Дэнс.

Она сообщила ему, что Пелл попытался убить прокурора, представлявшего сторону обвинения на процессе по делу Кройтонов.

— Рейнольдса? Не может быть!

— Никто не пострадал, — поспешила успокоить писателя Кэтрин, — но Пелл сбежал.

— Вы полагаете, именно в этом и заключалась его цель? Поэтому-то он и оставался здесь?

Дэнс ответила, что считает как раз наоборот. Она полагает, что он намеревался убить Рейнольдса в качестве прелюдии к своему истинному плану, так как боялся прокурора. Но в чем могут состоять его истинные намерения, они до сих пор не знают. Голос у Кэтрин был усталый и разочарованный.

Такой же, как и у Мортона Нэгла.

— Мортон, — спросила Дэнс, — с вами все в порядке?

— Я просто думаю, смогу ли я вынести завтрашнюю головную боль.

Горничная постучала в дверь, Нэгл попрощался и закончил разговор.

Он без всякого аппетита съел сандвичи, затем включил телевизор, немного пощелкал пультом. На экране мелькало что-то, но Нэгл почти ничего не видел. Сон почти совсем сморил его.

Он сбросил обувь и завалился в постель. Потягивая вино из пластикового стаканчика, Нэгл вспоминал цветную фотографию Дэниэла Пелла в журнале «Тайм», увиденную им много лет назад. Голова убийцы была слегка повернута, но небесно-голубые глаза смотрели прямо в камеру. Казалось, их взгляд следует за вами повсюду, и невозможно было отделаться от мысли, что даже если бы вы закрыли журнал, они продолжали бы смотреть на вас, проникая в глубины вашей души.

Нэгла злило, что провалилась его попытка договориться с теткой Терезы и что поездка сюда была пустой тратой времени.

Потом, однако, он постарался успокоить себя тем, что остался верен журналистской этике, никому не раскрыв источник информации и место проживания девушки. Он сделал все, что мог, чтобы убедить тетку, но не перешел никаких нравственных границ и не сообщил Кэтрин Дэнс никаких сведений о Терезе.

Нет, подвел итог литератор: оказавшись в сложной ситуации, он поступил абсолютно правильно.