Спящая красавица в холодильнике

Примо Леви Спящая красавица в холодильнике

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Лотта Тёрл

Петер Тёрл

Мария Лутцер

Роберт Лутцер

Ильза

Бальдур

Патриция

Маргарита

Лотта Тёрл одна.

Лотта. Вот и еще один год на исходе. Сегодня девятнадцатое декабря, скоро гости соберутся, как всегда в этот день.

Слышен звон посуды и грохот передвигаемых кресел.

Лично я не люблю принимать гостей. Муж даже звал меня прежде Большая Медведица. Теперь уже не зовет… Вообще он последние несколько лет так изменился, стал строгий, скучный… Малая Медведица — это наша младшая дочь, Маргарита. Бедняжка, ей всего четыре года!

Да нет, не то чтобы я замкнутая, нелюдимая, просто меня утомляют большие приемы, где собирается больше пяти-шести человек. Подвыпившие гости начинают шуметь, а о моем присутствии, хотите — верьте, хотите — нет, вспоминают только тогда, когда я обхожу всех с подносом. Впрочем, мы не так уж часто принимаем — два-три раза в году — и уж совсем редко сами куда-нибудь выбираемся. Ничего удивительного: что они могут нам предложить?.. Ну, полотна Ренуара, Пикассо, Караваджо, ну, ручного орангутанга, собаку, кота, ну, бар с полным набором наркотиков!.. Все это не идет ни в какое сравнение с нашей Патрицией. (Вздыхает.) Ах, Патриция!

Звонок.

А вот и гости. (Стучит в дверь.) Петер, приехали!

Петер и Лотта Тёрл. Мария и Роберт Лутцер.

Роберт. Добрый вечер, Лотта, добрый вечер, Петер. Ну и погодка! Сколько уж месяцев мы не видели солнца?

Петер. А сколько месяцев мы не видели вас?

Лотта. О, Мария! Как ты помолодела! А какая необыкновенная у тебя шуба! Подарок мужа?

Роберт. Не такая уж и необыкновенная. Это серебристый марсианин. Русский импорт. И цена в общем доступная. Но, разумеется, только на черном рынке.

Петер. Завидую тебе, Роберт. Сейчас берлинцы только и делают, что жалуются на жизнь, а ты процветаешь, и все тебе нипочем. Я пришел к выводу, что истинная любовь к деньгам передается по наследству.

Мария. Сколько цветов! Сразу видно, что день рождения. Поздравляю тебя, Лотти!

Лотта (обращаясь к Петеру и Роберту). Она неисправима! Да успокойся ты, Роберт, не угрызайся, она и до замужества была невероятно рассеянной. Ее еще в школе прозвали: Мечтательница из Кёльна. Вся школа сбегалась послушать, как она сдает экзамены. (С шутливой строгостью.) Фрау Лутцер, делаю вам замечание. Вы не готовы к уроку истории. Как вы могли забыть, что сегодня девятнадцатое декабря — день рождения Патриции?!

Мария. О, прости, дорогая! У меня в самом деле девичья память. Значит, сегодня вечером будет размораживание. Какая прелесть!

Петер. Конечно, как обычно. Только подождем Ильзу и Бальдура.

Звонок.

А вот и они, как всегда с опозданием.

Входят Ильза и Бальдур. Лотта и Петер; Мария и Роберт; Ильза и Бальдур.

Добрый вечер, Ильза, добрый вечер, Бальдур. Наконец-то, какое счастье. Вы так поглощены друг другом, что старые друзья для вас не существуют.

Бальдур. Простите великодушно. Дела. У меня диссертация и партийная текучка. Ильза ждет виз из Вашингтона, Москвы и Пекина, их добыть не так-то просто, особенно последнюю. Просто голова идет кругом. И никого не видим. Совсем одичали.

Ильза. А что, уже поздно? Ах, какие мы негодяи! Что же вы не начали без нас?

Петер. Ну как можно! Момент пробуждения — это самое интересное. Она так грациозно открывает глаза.

Роберт. Петер, не пора ли начинать? Иначе это затянется до утра. Сходи за инструкцией. А то, чего доброго, ошибешься рычагом, как тогда, в первый раз… Боже, как давно это было!

Петер (оскорбленно). Инструкция у меня в кармане. Но теперь я помню все наизусть. Подвигайтесь поближе, и приступим.

Скрип стульев, нетерпеливые возгласы.

Итак: отключить подачу азота и инертного газа.

Короткий свистящий звук.

Теперь включаем насос, стерилизатор Вроблевского и микрофильтр.

Комната наполняется шумом работающего насоса, проходит несколько секунд.

Подаем кислород…

Нарастающий резкий, свистящий звук.

…и включаем регулятор, пока стрелка шкалы не остановится на отметке двадцать один процент…

Роберт (прерывая его). Нет, Петер, не двадцать один, а двадцать четыре. В инструкции написано — двадцать четыре процента. Я бы на твоем месте — уж не обижайся, ведь мы одногодки, — хотя бы иногда носил очки.

Петер (раздосадованно). Ты прав, двадцать четыре. Но это не принципиально, сколько раз мы убеждались… Далее: включить термостат и повышать температуру на два градуса в минуту.

Слышится стук метронома.

А теперь прошу тишины. Если говорить, то только шепотом.