Спи, милый принц

Пауэрскорт промолчал, хоть и чувствовал себя хуже некуда. Если убийство скроют, он не сможет задавать никаких вопросов, не сможет вести расследование, заниматься своим прямым делом. Он будет походить на человека, пытающегося играть в крикет с завязанными глазами и только одной свободной рукой.

— Причины, я полагаю, просты, — Сутер, пока за окнами меркнул последний отблеск света, начал перечислять их, загибая пальцы. — Нам приходится выбирать одно из двух зол. Конечно, сокрытие правды — вещь ужасная. Но подумайте, что произойдет, если мы не скроем ее. По всему Сандринхему и Мальборо-Хаусу начнут расхаживать полицейские. Подумайте об этом, Роузбери. Инспектор Смит, проведший жизнь, расследуя дела преступных банд Ист-Энда, явится, чтобы допросить принца Уэльского. Суперинтендант Питере начистит до блеска свои лучшие черные сапоги и проследует в Виндзорский замок, дабы побеседовать с королевой. Они не знают мира, в котором мы живем.

От одной только мысли о подобных бесчинствах лицо Сутера стали медленно покидать все краски.

— А кроме того, существует политическая оппозиция, радикалы и им подобные. Каждый правдами и неправдами пробившийся в Палату общин политикан будет вскакивать со своего места на задней скамье, норовя задать вопрос, которого никто еще прежде не задавал, стараясь поставить королевскую семью в положение самое нестерпимое. Газеты обезумеют. Поначалу мы, разумеется, получим траурные заголовки, лояльные и благочестивые передовые статьи. Большая потеря для нации и империи. Полагаю, вы и сами, Роузбери, способны написать такую хоть сейчас. Но дайте им неделю, и они набросятся на королевскую семью, ровно стервятники. Они вытащат на свет огрызки всех сплетен, какие ходили по гостиным Лондона в последние три года. И все, кого эти сплетни затрагивали, окажутся в положении до крайности затруднительном. Подумайте также о газетах зарубежных — во что они превратят все это? Подумайте о том, как возликуют Париж и Берлин, когда убийство и череда скандалов в королевской семье попадут на первые полосы их газет. Траур там будут носить очень недолго.

И тогда Роузбери понял все.

Необходимость сохранения тайны, необходимость молчания.

Страх — вот ключ ко всему. Страх перед неописуемым, невиданным еще скандалом. Страх, что кто-то начнет переворачивать камни и из-под них поползет нечто жуткое, способное поставить под угрозу положение королевской семьи. Страх настолько сильный, что рискованное, опасное само по себе сокрытие истины выглядит рядом с ним лучшей из двух возможностей.

Пауэрскорт же пытался отыскать нить, связующую его прежнее расследование, расследование, которое так и не состоялось, с нынешними ужасными событиями в Сандринхеме. Некто шантажирует принца Уэльского, возникают опасения за жизнь принца Эдди. Они, должно быть, решили, что все позади, думал он, глядя на Сутера и Шепстоуна и вспоминая окончательно закрывавшее, казалось бы, это дело письмо из Мальборо-Хауса, полученное им в последний день прошедшего года. Что там говорилось? «Счастлив иметь возможность сообщить Вам, — писал Сутер в изысканном своем стиле личного секретаря, — что обстоятельства, приведшие нас к рассмотрению возможности воспользоваться имеющимся у Вас опытом, переменились к лучшему». В этот холодный январский вечер, думал Пауэрскорт, они определенно переменились к худшему.

— Джентльмены, джентльмены, — Сутер решил призвать совещающихся к порядку. — Через час нам предстоит встретиться с принцем Уэльским. Роузбери, я был бы благодарен вам, если бы вы смогли упорядочить ваши аргументы, направленные против моего предложения. Прежде чем принять окончательное решение, принц желает получить от нас наилучшие из возможных рекомендации. Я должен сейчас отправиться к нему. Сэр Бартл ответит на наверняка интересующие вас более конкретные вопросы.

Сутер неспешно покинул комнату. Когда он закрывал дверь, откуда-то с верхнего этажа донеслись едва различимые звуки женского плача.

— Удалось ли обнаружить какие-либо следы орудия убийства? Окно было закрыто или открыто? — Пауэрскорт, приступая к расследованию, ощущал себя назойливым, лезущим не в свои дела человеком.

— Орудия убийства так и не нашли, — ответил сэр Бартл Шепстоун. — Насчет окна не знаю — впрочем, члены семьи наверняка весь день входили в эту комнату и выходили из нее. Завтра вы сможете осмотреть ее, ну и Ланкастер, разумеется, все вам расскажет.

— Я вызвал сюда кое-какие подкрепления, — продолжал Шепстоун. — Скоро здесь появится отряд из двух дюжин гвардейцев под командой майора Дони, а с ними врач и хорошо обученный похоронных дел мастер. Все они входят в состав специального отдела службы Двора и поклялись сохранять в тайне любую необычную миссию, подобную этой.

— Я и не знал о существовании такого специального подразделения, — сказал Роузбери с выражением человека, с трудом верящего, что подобные вещи вообще могут существовать без его ведома и одобрения.