Спецназ против пиратов

С 8.00 до 11.00 – ульпан. С 11.00 до 23.00 – работа... Чернорабочим. Выносить строительный мусор и т. д. – в Афуле заканчивалось строительство огромного четырехэтажного супермаркета (1 этаж – это около 5 метров высоты!) – Орен Лейбович строил для себя «небольшой магазинчик»...

Домой Андрей приходил в таком состоянии, что... Да что и говорить! Он искренне завидовал тем неграм, которые трудились на маисовых плантациях в южных Североамериканских штатах в конце прошлого века...

За два месяца с Андреем произошли отчаянные перемены, и очень сильно притупился инстинкт самосохранения, что, в общем-то, было странно и противоречило всему тому, чему его учили в армии. А сводилось это «все» к умению выжить в самой поганой ситуации...

...8 ноября 1995 года...

Израиль уже четвертый день находился в трауре по застреленному каким-то сумасшедшим ультраправым ортодоксом Ицхаку Рабину. Это было событием номер Один для всех евреев, надеявшихся, что именно он, Ицхак Рабин, будучи премьер-министром, наконец-то начнет договариваться о чем-то с Арафатом, главой самопровозглашенной Палестины... А тут такой облом! Оказалось, что в среде «мирных» евреев есть и такие, которые готовы застрелить главу государства, получить два пожизненных заключения, но ни о чем не болтать с арабами. Парадокс, да и только!

И, казалось бы, как это событие могло повлиять на жизнь, в общем-то, аполитичного Филина? А вот оказалось, что может! Да еще не просто влиять, а смертельно опасно...

...Все вокруг словно посходили с ума, доказывая друг другу правильность или нет того, что случилось. И не просто доказывая, а с пеной у рта, а иногда и с натуральным мордобоем, круша чем попало свои братские горбоносые рожи и выдергивая пучками такие же братские кудри с макушек. Гвалт и «вонь» стояли по стране такие, что впору было закупать пачками «Тампакс», да и использовать его не по прямому назначению, а в уши и ноздри. И, главное, «местные» пытались вовлечь в свои споры олим хадашим[39] , справедливо считая, что им тоже должно быть не все равно.

Филин же хотел одного – чтобы его не трогали и давали возможность зарабатывать для семьи те крохи, которые и мог заработать эмигрант на первых порах...

...– Ма ата хошев, Андрэ? Тагид ляну маше-у! Ми цодэк бэ сипур шеляну?! – орал в лицо Филина прораб, вот уже который день споривший с другим, таким же марокканцем. – Ата мавин бихляль ма ани шоэль отха?[40]

А что было ответить Андрею? Тот запас слов, который давали в ульпанах, никак не соответствовал минимальным потребностям в быту, а уж тем более в спорах.

– Эйзэ хаморим баим ляну ба Арэц!!! Лех, лех лаавод, хамор![41]

– Сам ты ишак с грязной мордой! – бурчал Филин и отправлялся за очередной порцией тяжелых предметов...

...В тот день прораб поставил его на уборку задних коридоров на втором этаже. В отместку за «тупость», не иначе.

Этаж этот закончили давно, не менее полугода назад, да и «потянули» здание выше. А сам этаж, особенно его технические, задние коридоры, превратился за это время в строительный общественный туалет. Типа сортир... Причем никаких букв, ни «Мэ», ни «Жо», тут видно не было. Тут вообще ничего не было видно – срали где попало и предпочитали это делать в полной темноте.

– Титарген ле бэнадам эт зэ, шэ маком а зоти, маком авода шеле! – обратился он к своему «приближенному» Бен-Циону. – Ад а соф а-йом у царих лесадер кан! Никайон бэ коль а кома! Тагид ле – ху ахраи аль а сэдэр! Бэсэдэр?[42]

Бен-Цион («Сын Сиона» и не иначе), а в своем родном Мариуполе попросту Семен, был таким же, прожившим в Израиле пять лет (а значит, практически «всю» жизнь) и понявшим суть «алии», как и его, Филина, бывшие мастера по вилле. С появлением на стройке нескольких новых работников он стал «старшим рабочим», ну, примерно, как в армии ефрейтор – «старший солдат»... И страшно гордился тем, что прораб не может объясниться без него с такими, как Андрей. Это было «огромное» повышение!..

– Иванта, Андрэ? – произнес прораб, дождавшись окончания монолога местного переводчика, хреновенького, надо сказать, переводчика. – Татхиль лаавод! Эйн ляну зман![43]

(Все последующие диалоги автор будет писать на родном нам с вами, великом и могучем языке, дабы упростить понимание и не отвлекаться на бесчисленные сноски.)

И с чувством исполненного долга стал медленно удаляться. Медленно, потому что быстро тут идти было невозможно, если, конечно, не хотел вляпаться по самые уши в застарелое или свеженькое дерьмецо. Насрано было от всей широты доброй еврейской души! На этом «минном поле» Филин гарантировал неминуемый подрыв любому многоопытному саперу.

– Не понял! – произнес Андрей.

– Шо ты не понял? – взбеленился вдруг Сын Сиона, он же Сема. – До вечера все очистить должен! Шо, совсем тупой?!

Горячая волна обиды ударила в голову Андрея, и он схватил «ефрейтора» за футболку. Двумя пальцами, потому что больше ему не позволило чувство брезгливости – вся одежда «ефрейтора» выглядела так, словно в ней уже кто-то один раз умер.

– Ты у стоматолога давно был? – спросил он тихо.