Спецназ князя Дмитрия

Хан и Федор вернулись, когда первые лучи солнца уже позолотили сухую траву. Мюрид легко спрыгнул с коня, улыбка играла на безбородом лице. Его телохранители сбросили на землю два звякнувших металлом кожаных мешка. Было ясно, что договор между ханом и Алексием состоялся.

– Ну, вот и все! – подтвердил с коня Кошка. – Собираемся, братцы. Иван, тебе придется пока ехать с нами. Мюрид пообещал привести твоего Федора в Сарай вместе с собою. Он дал клятву на Коране.

Иван глянул на Мюрида. Тот понял, о чем шла речь, кивнул в знак согласия:

– Твой сын будет при дворе великого хана, Иван! Он сможет его оставить, как только захочет! Приезжай, убедишься сам через полгода. Я всегда держу свое слово!!

Хан гортанно крикнул, приказывая сотням сворачивать лагерь. Четыре русича неспешно направили коней к великой реке.

– Получилось? – все же спросил Иван Федора.

– Получилось. Теперь будем ждать осени, раньше он никак не сумеет набрать рать. Серебром Алексий удоволил.

– Ждать здесь или отъедем?

– Как владыка ярлык свой получит церковный, так и отъедем. Лишь бы Тимур-Ходжа не подгадил. Он ведь тоже у Алексия начал серебро клянчить. Как бы между ним и отцом свара не началась…

Федор Кошка уже понимал Орду, как никто из русичей. После этой поездки в степь прошло менее месяца, когда сын великого хана добился того, чего желал.

Москвичи узнали это через Нури. Богатый татарин сам прислал за Иваном, приглашая его к себе на подворье. Едва тот пришел, как сразу узрел оборуженных для боя нукеров, встревоженное лицо приятеля, чаны с водою и готовые для розжига костры под стенами.

– Что случилось, Нури?

– Тимур-Ходжа получил взаймы много серебра от суздальского хана Дмитрия.

– Когда?

– Вчера. Будет резня, Иван, передай это митрополиту! Пусть сегодня же увозит князя и всех своих людей. Хизирь не удержит трона, у сына будет гораздо больше воинов. Он уже послал своих гонцов в степь.

Иван благодарно тиснул ладонь друга:

– Спасибо, Нури, тебе это зачтется. Обещаю!

– Сейчас время важнее денег! Спасайтесь, завтра может быть уже поздно!!

Оповещенный Иваном митрополит не стал мешкать. В тот же день все посольство покинуло подворье. У пристаней его попытались было задержать какие-то нукеры, но ратники, взяв в кольцо митрополита, князя Дмитрия и бояр, железным клином продавили татар. Когда семь ладей уже отошли от волжского берега, вдали завиднелись несущиеся галопом конные сотни. Густые шлейфы пыли сопровождали их.

– Спасибо тебе за приятеля, Иван! – громко произнес Алексий, глядя на это предвестье большой беды. – Останется невережен в этой замятне, отблагодарить надо будет его щедро. Мыслю, другим русским князьям несладко в Сарае придется.

Князь Дмитрий по-детски прижался к владыке и смотрел на далекий берег округлившимися взрослыми глазами…

Алексий оказался прав. Война в степи и самом Сарай-Берке разгорелась не на шутку. Сын Темир-Ходжа убил своего отца Хизру и уселся на великокняжеский трон. Вокруг столицы начался полный беспредел: любой нойон грабил всех, кого было возможно. В степи воцарились сразу несколько чингизидов.

Нижегородский князь Андрей Константинович с дружиной уже не смог добраться до своих судов и с боем пробивался к родному городу, явив образцы русского мужества и нагоняя страх на отряды налетавших татар. Ростовский же князь Константин, понадеявшийся на охранную грамоту нового великого хана и не решившийся обнажить меч, был ограблен вместе с дружиною донага в буквальном смысле этого слова. В одной исподней рубахе и чужих портах добирался он многие недели до дома, смеша встречных крестьян и рыбаков.

Замятня продолжалась до осени, пока из восточных степей не пришел с войском Мюрид. Разбив под столицей Кильдибека и отогнав на правый берег Мамая, он занял Сарай. Ордынские эмиры дружно провозгласили его великим ханом: серебро и сила сделали их всех разом послушными выходцу из Ак-Орды. Когда до Москвы дошли вести, что Мюрид прочно взял власть в свои руки, митрополит Алексий снарядил в низовья Волги новое посольство. Оно теперь прилюдно везло дары новому великому хану и просьбу о даровании великокняжеского ярлыка московскому князю Дмитрию. Мюрид остался верен своему слову, ярлык был передан москвичам.

Глава 7

Москва ликовала. Одиннадцатилетний юноша одержал верх над матерым мужчиной. Была весна 1362 года, стоял великий пост, но Дмитрием было велено устроить для народа недельные торжества. Иван Федоров спешно нагрузил несколько возов мороженой и копченой рыбой и сам во главе обоза отправился в стольный город.

Улицы оказались забиты народом. Из княжеских подвалов выкатили бочки с хмельным медом, на столах громоздилась различная снедь, пьяные мужики и бабы заливисто хохотали, счастливо улыбались и лезли целоваться с первым встречным. Никто из них еще не думал, что сам ярлык в руках юного князя вряд ли выгонит из Владимира Суздальского князя Дмитрия Константиновича. Это могли сделать лишь новая рать, новая кровь, новая война между людьми одного корня.