Специальный приз

У меня замерло сердце — бывают же на некоторых уроках отметки за ответы с места. Но Петр Максимович даже не дотронулся до журнала.

Когда Гарик кончил доклад, все разошлись по верстакам. Я достал из ящика свой молоток. По правде сказать, это была обыкновенная железка. Все, что я успел за три урока труда, — написать медным купоросом свою фамилию.

Теперь я окончательно убедился, что труд — самый трудный предмет. На любом уроке за пять минут можно получить пятерку, а здесь за тройку нужно потеть целый месяц.

Сложней всего было просверлить два отверстия и сделать из них дырку для ручки. Я пошел к сверлильным станкам. Здесь стояла толпа, а Шурик с Васькой наперегонки сверлили дырки в подставках для батареек. Это был специальный заказ для кабинета физики.

Шурик демонстрировал высший класс. Пока Филимонов сверлил одну дырку, у него получилось три. Васька прибавил скорость, но запорол подряд две подставки. Силы, сразу видно, были неравные.

Я занял третий станок, зажал заготовку в тисках и нажал кнопку. По металлу я никогда в жизни не сверлил. Сверлить по дереву было просто, а здесь сверло почему-то скрипело и не хотело идти в глубину.

— Это что за толпа? Быстро по своим местам!

Зрители разбежались, а Петр Максимович сказал:

— Кораблев, как же ты сверлишь? Разметка у тебя где? Пойди посмотри технологическую карту.

Самое обидное, что про разметку я знал. Просто забыл, что в центре отверстий нужно сделать углубление керном, а без этого сверло в металл не войдет.

Технологическая карта висела возле окна. Здесь изображалось по операциям, как изготовлять молоток. На бумаге выходило, что на свете ничего проще нет. Но на самом низу было написано, что по программе на изготовление молотка положено двенадцать часов.

Я похолодел: до конца четверти осталось всего четыре урока.

Сделав разметку, я снова включил станок. Теперь все было по науке, но сверло все равно не сверлило. От злости я повис на рукоятке всем телом. Тут кто-то схватил меня за руку. Это был Шурик.

— Ты что? Сверло сломаешь! Пока дырка не началась, давить нельзя. Давай помогу.

— Нет, — сказал я. — Сам сделаю.

Я стал давить потише. Шурик отошел. Сверло медленно полезло вглубь. Когда я начал второе отверстие, подскочил Гарик:

— Эй, мастер-ломастер! Смотри, дырки кривые.

Получив пинок, Гарик удалился. Я посмотрел на заготовку и чуть не заплакал от обиды. Все дырки на самом деле были не на одной линии. Я разжал тиски, швырнул молоток в ящик для стружки и выбежал из мастерской.

Теперь у меня не оставалось никаких шансов…

В туалете меня нашел Шурик. Он держал в руках мою заготовку.

— Ты зачем выбросил? Ее исправить можно. Для ручки побольше дырку распилишь, и все.

Домой мы возвращались вместе с Гариком. Настроение у меня было невеселое. При всем желании было трудно поверить, что мой молоток еще можно исправить. Гарик тоже был огорчен: учитель труда не поставил ему отметку за доклад.

— Так нечестно, — сказал Гарик. — Я старался, а он…

— Подумаешь, старался — с энциклопедии скатал. Ты попробуй молоток сделать!

— Сам сделай!

— Я сделаю, не бойся!

— Тебе легче, — сказал Гарик. — У тебя отец на станке работает. Способности по наследству передаются…

— А ты почему по наследству два метра не прыгаешь? — спросил я.

Гарик замолчал. Всем известно, что отец у него тренер, а сам он на физкультуре не может прыгнуть через козла.

— Ничего, — вздохнул Гарик. — Скоро везде роботы будут. Только кнопки нажимай.

— А кто их будет чинить?

— Пусть сами друг друга чинят, не маленькие! — хихикнул Гарик. Было ясно: он рассчитывал, что молоток тоже сделает за него робот.

Мы подходили к дому. Весело светило солнце. Ребята с нашего двора гоняли в садике мяч. А мне почему-то, кроме молотка, ничего в голову не лезло.

— Гарик, будь другом, поставь к себе портфель. Я молоток доделаю…

— У тебя что — пожар? — удивился Гарик. — На уроке доделаешь.

До школы я домчался в один миг, но дверь в мастерскую оказалась закрытой. Я приложил ухо к стенке. Внутри еле слышно гудел станок. Я постучал. Дверь открыл… Шурик.

— Тебе чего? — удивленно спросил он.

— Шурик, пусти! — взмолился я. — Я молоток немного поделаю…

Шурик помолчал. Видно было, что он хочет мне помочь, но пускать ребят в мастерскую ему не велено.

— Знаешь что? Сходи в буфет: Петр Максимович там. И спроси разрешения. Понял?

Я побежал в буфет. Подошел к учителю труда, который распивал чай за учительским столом.

— Я молоток хочу поделать. Можно?

— Молоток? — переспросил учитель. — Тебе что, урока мало?

— На уроке я не успею. До каникул два труда осталось.

— Ну что ж. Приходи завтра.

— Завтра? — огорчился я. — А почему Шурик работает?

— Васильев? — подумав, заговорил Петр Максимович. — Это особый случай. Он уже резьбу на станке нарезать может — работа третьего разряда.

— Я тоже хочу! — сказал я.

— Тут одного хотения мало. Способности нужны и упорство. Сейчас квалифицированным рабочим стать не легче, чем хорошим инженером.

Я молчал. Сразу было видно: Петр Максимович считает, что я слабак и ни на что серьезное не способен.

Допив чай, учитель сказал:

— Ну хорошо, пошли. Посмотрим твой молоток.