Специальный агент преисподней

На расположенном в полукилометре от нас кургане, рядом с изрядно потрепанной каменной бабой, высится фигура закованного в броню рыцаря. У острия его поднятого вверх копья трепещет малиновый вымпел, на голове широкополая металлическая шляпа с плюмажем из одного-единственного пера.

– Чего это он? – спросил Добрыня.- Спит?

– Бдит.

– Да не… – Былинный богатырь принюхался и с сомнением покачал головой. Видимо, ему что-то померещилось.

Обогнув болотистую низину, мы направили наших скакунов к незнакомцу, на которого жаловались мельники. Он, дескать, их до разорения доведет.

Зашелестел под копытами коня и оленя бледный камыш, закачал светло-коричневыми метелками.

– Ква-ква такие? – поинтересовалась толстобрюхая жаба, недовольно надувая щеки и пуча глаза.

Мой олешек лишь фыркнул разок… Королеву местной лужи словно катапультой подбросило. Описав дугу, она с плеском вошла в заросший илом и затянутый тиной водоем. Лишь из-под ряски блестит презрительный и одновременно подозрительный взгляд. Но нет, вроде бы не похожи эти двое на французов, а те, одна знакомая путешественница говорила, страх как обожают лягушачьи лапки. Ценители, не то что местные. Даже слеза от жалости к себе набежала.

Неосторожно зависшая над жабой стрекоза мигом подняла настроение, вкусно захрустев ломкими крылышками в широком рту.

Миновав ручей, мы объехали натужно скрипевшую крыльями мельницу и начали приближаться к рыцарю, немного разъехавшись, чтобы иметь место для маневра. Если верить мельникам, он не человек – изверг. Хуже которого лишь вдова трактирщика Ксенофонта – Агриппина. Та не наливает в долг и никому не дает. Уточнять, чего у нее просили, мельники не стали, перевели разговор на другое.

– Я иду на вы!!! – опуская копье, проорал закованный в железо мужик и пустил коня вскачь.

В первое мгновение мы онемели от изумления – его движения сопровождались таким грохотом металлолома, словно каждая деталь доспехов специально подгонялась так, чтобы издавать как можно больше шума, стоит ему лишь пошевелиться. Как он не рассыпался по дороге?

А во второе мгновение поняли, что его конь несется не на нас, а между, прямиком на мельницу.

– А-а-а!!!

Рыцарь налетел на мельничное крыло, пронзив его копьем, а потом, продолжая по инерции двигаться, головой.

Его атака прошла для мельницы незамеченной, она, все так же скрипя, продолжала вращать своими крыльями, повинуясь воле ветра.

Конь рыцаря не остановил свой бег и помчался дальше, а его седок остался висеть, запутавшись в грубой мешковине и каркасных рейках.

– Врешь, не унесешь! – Извернувшись, рыцарь выхватил меч и принялся размахивать им из стороны в сторону.

– Что это с ним?

Не знаю, кто из нас – я или Добрыня – задал этот вопрос, наверное, вместе, но, что мы получим на него ответ, не ожидали оба.

Выехав из-за пригорка, низкорослый толстяк на вислобрюхом осле (или ишаке? – я в них не разбираюсь) притормозил около нас и объяснил смысл происходящего действа:

– Мой благородный господин имеет честь сражаться с ужасным змеем.

– Так он что, пьяница? – Найдя логичное объясне ние происходящему, я облегченно вздохнул.

– Почему пьяница? – обиделся толстяк. И заорал, размахивая руками: – Я иду к вам на помощь! Держитесь, господин!!!

– И этот туда же,- выдохнул Добрыня.

Как оказалось, толстячок на осле рассчитал все верно. Едва он оказался у мельницы, как изрубленное в щепу крыло, не выдержав сыплющихся на него ударов, обломилось, и рыцарь, успев прокатиться на нем полный круг, рухнул наземь.

От грохота железа у меня зубы свело судорогой и бесследно пропала начавшаяся было икота. Наверное, звук докатился и до того, кто изволил в этот миг поминать меня «незлым, тихим словом».

– Убился, горемычный,- пустил скупую мужскую

слезу Добрыня.

Ага! Сейчас прям!!! Как известно, дуракам и пьяницам везет… Это просто народная примета, а не вывод из дальнейшего.

Распластанная на земле фигура рыцаря пошевелилась, он поднял вверх правую руку, затем левую, согнул ноги в коленях.

«Аэробика»,- всплыло из темной, хорошо забытой, стороны моей памяти.

Издавая душераздирающий скрежет, с помощью ослиного наездника мельницеборец поднялся на ноги и провозгласил:

– Враг повержен. Виктория!!! Коня мне, коня!

Верный слуга бросился ловить коня, который, исполнив свое назначение – доставив рыцаря до мельницы, отбежал к ближайшему заливному лужку и принялся неспешно набивать.свою утробу. Даже не пытаясь выплевывать случайно подвернувшуюся живность, как то: кузнечиков, гусениц и прочее.

И тут то ли ветер подул слишком резко, то ли до мозга уничтожителя ветряных мельниц наконец-то дошли последствия падения, но, покачнувшись, он плашмя рухнул на землю.

Слуга заметался, не зная – бежать за конем или поднимать хозяина. Видимо, придя к выводу, что господину не повредит отдых, он отправился за конем.

Добрыня, а вслед за ним и я приблизились к грозе мельников и, подняв, поставили на ноги. Глаза горемыки были мутны и смотрели куда-то невидящим взглядом.

– Эй, камрад, вам плохо? – поинтересовался я.

В ответ лишь ветер прошелестел в изрубленных мельничных крыльях.