Спецагент из ниоткуда

– Я еще не закончил. Напротив, я только начал… Теперь о главном, о твоем отце. Приехав в Москву, он передал тебе свой призыв. Никому больше довериться он не мог… А ты предала его и в конечном счете убила. Он надеялся, что ты сумеешь найти человека, на которого можно положиться, так? Но ты усмотрела шанс обогатиться и отправилась прямиком к Шабанову… А ведь отец спас тебя, когда тебе грозила тюрьма за убийство мужа. Именно профессор Скрябин и генерал Стрекалов инсценировали твое самоубийство и похоронили в Берчогуре закрытый гроб со свинцовым бруском или что там было. Я видел обелиск с твоей фотографией… Только они двое на всем свете знали, что Галина Скрябина жива. В одном ты не солгала мне – ты действительно была в Лондоне и действительно училась в школе Питера Пайна. Но посольство тут ни при чем, никогда не служил там профессор Скрябин… Вот документ. – Кремер достал из кармана бумагу, переданную ему Горецким. – В нем сказано, когда именно Алена Сельвинская – тогда тебя уже звали так – прибыла в Англию, чем там занималась, когда уехала. Генерал Стрекалов сделал тебе новые документы, новую жизнь… Что ж, ты по-своему отблагодарила генерала, как и отца. Когда вы затевали вашу крысиную возню, генерал оставался единственной нитью, связывавшей тебя и профессора Скрябина, единственным, кто знал правду о тебе, не считая твоего отца. Он был опасен для вас… И вы его убили. Подробностей я не знаю и вряд ли узнаю, но все было именно так. Но как смог связаться с тобой профессор Скрябин в Москве? Ведь за ним беспрерывно следили. Я догадался, просматривая файлы об этой слежке. Вечером он посетил театр и даже передал актрисе на сцену цветы. Твой театр. В файле ничего не сказано о том, какой актрисе предназначались цветы, но они предназначались тебе. А в букете была спрятана записка…

Галина Скрябина сидела в кресле, закрыв лицо руками, и вздрагивала. Сначала Кремеру показалось, что она плачет. Но когда она отняла руки и он встретил ее взгляд, он убедился, что ошибся. Она дрожала от переполнявшей ее ненависти.

– У тебя ничего нет против меня. – Ее обычно глубокий, обволакивающий голос срывался сейчас в каркающий крик. – Ничего! Ты ничего не докажешь, тебя никто не будет слушать! Что ты им предъявишь? Заколку? Абонемент в бассейн? Облезлую фотографию на памятнике? В самом лучшем случае через полгода копания можно доказать, что я – Галина Скрябина. Ну и что? Давнее убийство мне простят, трагическая любовь, аффект великой актрисы! Да ты сделаешь мне шикарную рекламу, милый, такой у Шэрон Стоун не было! Я стану самой популярной персоной во всех киносалонах! Хочешь? Давай!

Она умолкла, задыхаясь. Волосы ее растрепались, глаза бессмысленно блуждали, на лбу обозначились резкие складки.

– Обо мне никто ничего не знает, понял, каскадер?! Все мертвы! И отец мертв, и Стрекалов мертв – все твои свидетели умерли!

– Ты убила их, – тихо уточнил Кремер.

– Убирайся вон…

– Еще не сейчас. Шабанов привез с собой диск профессора… Он мне нужен.

– Какой еще диск?!

– Думаю, он спрятал его надежно. Думаю, надежнее даже, чем в любом банковском сейфе. Здесь, у тебя. У великой актрисы вне всяких подозрений.

Кремер с каменным лицом вышел на середину комнаты, достал из внутреннего кармана пистолет, снял с предохранителя и направил прямо ей в переносицу.

– Я никогда в жизни не стрелял в безоружных людей, – тяжело, холодно произнес он. – Но даю слово, если при счете «пять» ты не отдашь диск, я пристрелю тебя, как ядовитую тварь. Раз. Два…

Она посмотрела ему в глаза и увидела, что он говорит правду.

С визгом она бросилась к туалетному столику, расшвыривая флаконы духов и баночки с кремами, схватила что-то блестящее, острое. На мгновение Кремер испугался, не собирается ли она предпринять демонстративную попытку самоубийства, но она подбежала к тахте и одним широким движением сверху донизу вспорола брюхо плюшевому льву.

Диск был там, внутри.

36

Вот теперь только она расплакалась. Кремер налил ей коньяка из стоявшей на полу початой бутылки, заставил выпить.

– Я все расскажу, все… – бормотала она. – Только… Спаси меня, Сережа… Андрей… Дай мне слово, что ты оставишь меня в покое…

– Ты мне не нужна, – сказал Кремер, засовывая пистолет в карман. – Полагаю, никому не нужна. Впрочем, решать буду не я…

– Нет! Ты можешь, я знаю…

– Хорошо, предположим. Но все зависит от твоей искренности.

Она посмотрела на него в непритворном отчаянии.

– Но ведь я знаю не так много, как тебе кажется…

Кремер устало опустился в кресло.

– Рассказывай.

– Это все началось после войны, в Германии… Специальная миссия НКВД раскапывала взорванные подземелья концлагеря Везенштайн. С ними был профессор Муромцев…

– А твой отец?