Спец экстра-класса

– Добрый день, – поздоровался офицер, когда милиционеры приблизились к столику мужчины. – Проверка документов.

Посетитель не особо удивился. Вытащив из нагрудного кармана джинсовой куртки потертый паспорт советского образца, протянул его лейтенанту.

Паспорт оказался плохо сделанной липой, которую мог распознать даже полуслепой старец. Из-за барной стойки за действиями милиционеров наблюдали официантка и бармен. Ни им, ни милиции, приехавшей по телефонному звонку, не могло даже в голову прийти, что сидящий перед ними человек был офицером ФСБ и, кроме воинского звания, имел еще звание доктора медицинских наук. Он защитил диссертацию на тему «Парапсихология в оперативной работе». Кроме того, написал с десяток научных работ закрытого характера и руководил не менее закрытой лабораторией в Новосибирском академгородке, откуда его срочно доставили самолетом в Москву. Весь спектакль, разыгрывавшийся сейчас, имел одну цель – «официальное» проникновение в Бутырскую тюрьму. На время операции агент получил оперативный псевдоним – Атлант.

– Так, а что у вас в сумке? – спросил лейтенант, держа в руках документ.

– Это что, обыск? – в свою очередь поинтересовался Атлант. Слишком гладкая сдача властям могла вызвать определенные подозрения.

– Да боже упаси, – улыбнулся лейтенант. – Так, приступ хронического любопытства. Как говорится, любопытство – не порок… Не покажете, что в сумочке, чтобы удовлетворить мою маленькую слабость?

– Потакать слабостям – верный путь к развитию мании, – с укоризной произнес посетитель, потом легко подхватил спортивную сумку, успев заметить, как напряглись омоновцы. Противно взвизгнула расстегнувшаяся змейка-«молния»; распахнув сумку, он сказал: – Смотрите.

На дне сумки лежал громоздкий «АК-47» с отпиленным прикладом и двумя металлическими магазинами, перетянутыми синей изолентой.

– Ого! – не удержавшись, присвистнул лейтенант. Взяв оружие за ствол, он извлек его, пытаясь разглядеть номер. Номер не был сточен, он просто отсутствовал, о таких образцах молодому офицеру и слышать не приходилось. Он понятия не имел, что держит в руках один из образцов экспортного оружия, в свое время щедро рассылаемого недоразвитым братьям по социалистическому лагерю. – Ваша машинка? – поинтересовался милиционер, обращаясь к Атланту.

– Ни в коем разе, – открестился от оружия контрразведчик. – Нашел, хотел сдать в милицию, но по дороге проголодался и зашел в кафе. – Он кивнул на стол с пустой посудой.

– Очень хорошо, – улыбнулся лейтенант, укладывая автомат обратно в сумку. – Раз уж мы здесь, то и подвезем вас в отделение. – Сунув в нагрудный карман своего камуфляжа паспорт, он сказал: – Прошу.

– Действительно, ехать – не идти, – согласился с милиционером Атлант.

Отодвинув стул, он начал подниматься, и в этот момент на запястье правой руки лейтенант накинул браслет наручников и, тут же вывернув левую руку, надел второй браслет.

– А этот так, на всякий случай. Сами знаете, случаи всякие бывают.

* * *

Металлическая дверь с привычным скрежетом распахнулась, и в проеме появилась рыжая морда прапорщика-надзирателя.

– Брагин, на прогулку выходи.

Виктор слез с нар, сунул ноги в стоптанные кроссовки. С тех пор, как он побывал в пресс-хате, отношение к нему изменилось. Зэки, с которыми его время от времени выводили на прогулки, агрессивности не проявляли, некоторые старались его не замечать, другие нет-нет да подмигивали ободряюще. Что это означало, Виктор мог только догадываться.

После разговора с полковником Христофоровым он был уверен: Служба внешней разведки повлияла на эту ситуацию. Спецслужбы имели огромные возможности и влияние во всех сферах жизни. Наверняка они могли повлиять и на внутренний мир тюрьмы, где были свои руководители, а потому… «Тут как ни вертись, а выход один, надо договариваться с Мефистофелем», – так про себя окрестил Виктор разведчика.

Виктор прекрасно понимал, что его освобождают из тюрьмы не из человеколюбия или там еще каких-то гуманистических соображений. Спецслужбе нужен толковый, обученный и, главное, совершенно «левый» исполнитель. Вот он и есть этот самый исполнитель, бывший снайпер разведгруппы морской пехоты. Человек, который прошел огонь, воду и медные трубы, остался жив и даже не утратил здоровья, оставаясь годным к дальнейшему использованию.

Виктор осознавал, что его жизнь будет представлять ценность до тех пор, пока он будет нужен. После выполнения намеченной акции ценность его жизни становится на порядок ниже. А если на след выходит противная сторона, то живой исполнитель и вовсе считается нонсенсом.