Спасти СССР. Инфильтрация

Мягко падаю боком в какую-то ямку, больно ударяясь тыльной стороной ладони обо что-то твердое, перекатываюсь на спину и полубезумным взором смотрю на распахнувшуюся дверь, в проеме которой стоит встревоженная мама:

– Ты что орешь на всю квартиру?

– А-а-а?..

– Приснилось что? Аж с тахты свалился.

– А-а-а… ага… – Откидываю голову на ковер, шаря взглядом по потолку. Точно, резные багеты… Люстра… Я дома…

Кряхтя, переползаю с пола обратно на тахту и натягиваю на себя одеяло.

– Да, приснилось… – В полном ошеломлении смотрю на маму. – Экзамен по геометрии. Ужастик…

Вытираю ладонью испарину со лба, расслабляю ноющие после вчерашней тренировки ноги. Сердце бухает где-то в горле, кровь шумит в ушах. Да, вот это я накачал вчера запросов о режиме охраны границы. На всякий случай ощупываю простыню. Фу, слаба богу, сухая.

Мама понимающе улыбается:

– Девчонки снились? Не бойся ты их так, они не кусаются. Давай в душ, скоро завтрак.

– Угу… сейчас… пять минут, в себя приду…

Тупо пялюсь на закрывшуюся дверь, перед глазами мелькают то летящая в меня оскаленная морда овчарки, то качающаяся ветка сосны, обросшая у ствола седым лишайником, то строчки красных капель брусники по суровой зелени мха. Натуралистично, ага… Я нервно захихикал. Нет, мы пойдем другой дорогой…

Прошлепал в ванную и, стоя под тугими струями, прокручиваю в уме свежую доставку. Итак, в ленинградском консульстве США сейчас под прикрытием работают семь оперативных сотрудников ЦРУ. Осталось найти способ относительно безопасной связи и выбрать визави. И я, подставив лицо под падающую воду, начал тонкую работу – формирование следующей партии запросов.

Тот же день, 11:20

Москва, район Ходынского поля

С утра Андропов поехал на объект К-200. «Стекляшка» на Ходынке, окруженная хрущобами и нелепыми, хаотично разбросанными хозяйственными постройками, походила на нарастивший несколько этажей универмаг, но въезд в штаб-квартиру ГРУ выдавал воинскую часть: открытые ворота со звездой, натянутая поперек цепь, побеленные бордюры и проходная со скучающим сержантом-дембелем.

– Здравствуйте, товарищ Ермолаев, – поздоровался Юрий Владимирович с встречающим его у входа в здание полковником, курирующим ГРУ. – Ну пойдемте сразу в наши пенаты… И Петриченко тоже пригласите. Иван Авраамович, Николай Петрович, как идет оперативная разработка Филатова? – как только военные контрразведчики собрались в кабинете, с ходу взял он быка за рога.

– Разрабатываем по «двухпутке», Юрий Владимирович. Мы – на рабочем месте, территориальные органы КГБ – по месту жительства, обмен информацией ведем ежедневно, накапливаем доказательную базу, – бодро начал доклад Петриченко. – Объект демонстрирует пунктуальность в работе с секретными документами, даже нарочитую боязнь несанкционированного доступа к ним. Активно выступает на партсобраниях, демонстрируя политическую зрелость. Политотдел даже порекомендовал выдвинуть его на секретаря партийной организации отдела. Вне работы ведет разгульный образ жизни, купил «Волгу», кутит с женщинами в ресторанах. Мы подсчитали – после приезда из Алжира он уже растратил более двадцати пяти тысяч рублей. Несколько раз продавал нумизматам золотые пятирублевые монеты царской чеканки, происхождение монет неизвестно. Дома в туалете в верхнем торце санитарного шкафа соорудил тайник, пока закладок не было. Также на квартире обнаружен транзисторный приемник марки «Националь Панасоник». Напомню, в конце января прошлого года нами выявлен новый канал односторонних радиопередач американского разведцентра на территории ФРГ. Лепесток устойчивого приема накрывает районы Тульской, Калужской и Курской областей, но технические характеристики данного приемника позволяют вытянуть прием передач и в Москве. Собственно, появление этого канала нас и насторожило – мы стали проводить оперативные проверки офицеров, вернувшихся незадолго до этого из-за границы.

– Так, а что-нибудь материальное нашли, прямо доказывающее его предательство?

– Ищем… – вздохнул Петриченко. – Вероятно, объект проводит тайниковые операции, зафиксированы немотивированные посещения некоторых районов, но проследить, где именно что снимает или закладывает, пока не удалось.

Андропов задумчиво побарабанил пальцами по столу и уточнил:

– Костомаровская набережная входит в число таких районов?

Контрразведчики быстро переглянулись.

– Да… – медленно протянул Ермолаев, – входит… Зафиксировано три посещения. Объект, судя по всему, знакомился с районом.

– Совпадает, – с неожиданным для офицеров ожесточением сказал Андропов. Снял очки, устало потер глаза и продолжил: – Вероятно, связником со стороны американцев выступает работник посольства Крокер. Учтите в работе.

Полковники синхронно кивнули, преданно поедая глазами начальство. Шеф повертел в руках карандаш, думая о чем-то своем, и подвел черту:

– Ладно, верю, что справитесь. По другим офицерам ГРУ за последнее время есть что-нибудь интересное по оперативным проверкам?

– За последнее время, – Ермолаев подчеркнул голосом слово «последнее», – нет.