Спасти СССР. Инфильтрация

Сидящий в президиуме Веселов отчетливо позеленел, Эриковна ссутулилась сильнее обычного, а Тыблоко сжала губы в тонкую полоску и уставилась на инструктора.

Я напрягся, вспоминая, потом оглянулся, увидел довольного Лейтмана и все понял.

Ах ты ж мразь! Решил так расчистить себе путь в девятый класс?!

Мысли понеслись галопом в поисках выхода. Надо выводить Пашку из-под удара, остальным ничего существенного не будет… А Пашка про Антона умрет, но не скажет.

Решение пришло через три удара сердца. Да чем может быть опасен мне этот возбужденный властью плешивый хорек?! Я уже вне его юрисдикции. Как же приятно это ощущать! Я хищно улыбнулся и прикинул план глумления, затем наклонился к уху окаменевшего Паштета.

– Паш, – шепнул чуть слышно, – ты мне веришь?

Паштет посмотрел на меня расширенными зрачками и заторможенно кивнул.

– Сиди и молчи, спросят – ничего не было, не задумывайся даже. И Томе с Иркой передай. – Я оглянулся на встревоженных девчонок и быстро начеркал короткую записку.

– Итак, – продолжал тем временем распинаться партайгеноссе, – пусть тот комсомолец, который притащил эту гадость в школу, объяснится сейчас перед своими товарищами. А потом заслушаем тех, кто его не прервал, не схватил за руку и не сообщил об этом возмутительном происшествии куданадо. – Последние два слова он произнес слитно, возбужденно тряся в воздухе листом бумаги, а потом бросил донос на стол перед собой.

Тыблоко тут же перекосилась вбок и принялась жадно вчитываться.

«Интересно, – подумал я, готовясь встать, – есть ли там про Тому и знает ли Тыблоко про ее дядю?»

– Ну что, – инструктор, не находя себе от возбуждения места, дергано перемещался вдоль доски, – нет смелых? Как антисоветчину рассказывать, так смелые, а как держать ответ – в кусты?!

Тыблоко дочитала донос примерно до середины листа и, вздрогнув, посмотрела на Тому, а потом повернулась к Хорьку и замахала рукой, безуспешно пытаясь привлечь его внимание.

«Есть. Знает», – понял я с удовлетворением и, сжав на прощанье Паштету предплечье, поднялся с места и направился к доске. Тыблоко с удивлением воззрилась на меня, а Антон поверх бледной зелени пошел ярко-белыми пятнами.

Я вышел, выполнил четкий разворот через левое плечо, неторопливо провел взглядом по лицам товарищей и спокойно улыбнулся. Господи, хорошо-то как! Как хорошо не бояться!

– Ребята, – начал я задушевно, – и девчата! Недели три назад я пошел в баню на Шкапина. Попарился так хорошенько, взял шайку, намылил, понимаешь, голову. И тут какая-то сволочь возмутительный анекдот рассказала. Пока мыло смыл – нет уже никого вокруг. Поверите, – я прижал ладонь к груди, – ночь потом не спал, так на душе от возмущения все кипело!

По лицам наиболее сообразительных поползли понимающие усмешки.

– Утром не удержался и поделился своим возмущением с комсомольцем Лейтманом.

Все дружно повернулись и оценивающе посмотрели на пораженно застывшего Лейта. А я тем временем исподтишка показал кулак порывающемуся вскочить Паштету и скорчил ему зверскую рожу.

– Вот. Все, – закончил я и, глумливо улыбнувшись, шаркнул ногой.

Тыблоко наклонилась вбок и сильно дернула за рукав ошалевшего от моей наглости инструктора, буквально подтягивая его к себе.

«Идиот». – Клянусь, именно это слово я прочел в шевелении ее губ, прежде чем, нагнувшись, Хорек закрыл видимость. Тыблоко что-то жарко зашептала ему на ухо и экспрессивно ткнула пальцем куда-то в донос, чуть не проткнув его. Хорек сдулся на второй фразе. Только что это был победитель, готовый, изгаляясь, вдоволь помурыжить жертву, и вот это уже какое-то недоразумение, жалкий преющий обмылок с бегающими глазками, переминается, нервно теребя подрагивающими пальцами несвежую манжету.

Я с победной ухмылкой в упор посмотрел на еще ничего не понявшего Лейтмана, а потом сделал пару шагов в сторону и сгреб лист со стола.

– Ого! – быстро, даже не читая, лишь бросив взгляд по диагонали текста и выцепив нужные фамилии, произнес я ключевую фразу. – Да тут корыстный оговор, а не сообщение честного комсомольца! Татьяна Анатольевна, – я с возмущением посмотрел на Тыблоко, – это все из-за объединения классов! У Паштета… э-э-э… извиняюсь, у Паши средняя оценка чуть лучше, чем у Лейтмана. И они оба на грани прохождения в девятый.

Тыблоко понимающе дернула уголками рта, властно изъяла у меня донос, с укоризной посмотрела на Хорька:

– Сергей Иванович, надо было сначала ко мне с этим зайти, – и тряхнула листком.

Тот сокрушенно развел руками, признавая как свою ошибку, так и право директора на выправление ситуации. Тыблоко удовлетворенно кивнула, со значением посмотрела на Тому и, отрицательно покачивая головой, уточнила:

– Афанасьева, ты ведь не слышала, чтобы кто-нибудь при тебе рассказывал политический анекдот?

За спиной Тыблока затряс головой бледный инструктор.

– Нет, – ровно улыбнулась Тома.

Веселов шумно выдохнул, и пятна покинули его физиономию, переселившись на перекошенную рожу Лейтмана, только теперь они были не белые, а ярко-красные.