Спасти СССР, Часть 3

— Как работать. Подготовьте липовое дело. Найдите кого-то высокопоставленного в Лэнгли, кто бы мог сдавать информацию такого уровня, и заведите на него дело. Все сообщения от источника — подшивайте туда.

…

— Владимир Александрович, я здесь

Крючков явно такого разговора не ожидал. А я подумал — еще второго недомогания тут не хватало, после Ульяновского

— Да, но… есть же система учета, пусть и совсекретная.

— Что знают двое, знает и свинья

— Как деньги списывать?

— Никак. За деньгами будете приходить сюда, проведем как помощь братским партиям. Приказываю даже на совсекретных совещаниях использовать только псевдонимы источников. Если каким-то образом крот доберется до информации в вашем сейфе, он получит дезу. Американцы не ожидают, что у нас даже в нашем собственном внутреннем учете содержится искажение информации, а не реальная информация.

— Извините

— Чайку попейте.

Крючков дохлебал чай.

— Второе. Реализовывать информацию от источников только путем дезинформации. Производить аресты только по согласованию со мной.

Прошлый раз Эймса сильно подставили тем, что махом арестовали всех выданных им осведомителей. Он спасся тем, что американцы просто не поверили, что один крот сдал всех. Да и кто будет искать крота? Начальник внутренней контрразведки, которым и был Эймс?

А тут мы его попробуем продвинуть. А через источники слить дезинформацию.

— … Выберите один — два самых серьезных случая. И их можете закрыть. Только не арестами, найдите как. Чтобы выглядело как случайность. Остальных пока не трогать.

Крючков пожевал губами

— В таком вопросе надо поставить в известность Виктора Михайловича. Я не имею права действовать через его голову.

— Запрещаю: риск утечки. Ставить в известность контрразведку запрещаю, информация может утечь. Вы выполняете поручение генерального секретаря партии.

— Есть — сказал Крючков

— Теперь, Владимир Александрович. Что-то у нас сильно неладно среди наших союзников. Та же Солидарность, будь она трижды неладна. Какое-то брожение нехорошее везде. Хонеккер в свою игру еще играет. Мне его визит не понравился — не внушает он доверия, играет в игру. А про Польшу я не говорю, там все сильно запущено.

…

— Я это к чему? Политика, при которой мы доверяли нашим товарищам, ограничиваясь лишь обменом информацией, причем часто несимметричным и не в нашу пользу — нуждается в пересмотре. Полагаю, мы упустили из вида тот факт, что если события в Венгрии были инспирированы, прежде всего, контрреволюционерами и нацистскими недобитками, то Прага и сейчас Варшава имеют принципиально иную природу. Международная реакция, поняв, что карта буржуазии полностью бита в странах народного социализма — пошла обходным путем, подталкивая нестойких и запутавшихся товарищей изобретать свои варианты социализма и под их флагом вступать в борьбу с ними. Они пытаются оторвать от партии рабочий класс и это крайне опасная тенденция, которая нами вовремя не была осмыслена и изучена. Та же Солидарность — что это? Это рабочее движение. Как думаете, если бы Михник и Валенса выдвинули бы лозунги буржуазной и клерикальной реставрации, возврата к практикам военщины Пилсудского, многие за ними бы пошли?

Крючков покачал головой

— Большая часть рабочих Польши явно откололась бы

— Вот именно! Михник и особенно Валенса, простой рабочий — подыгрывают реставрации старых порядков, и скорее всего сами того не понимают. С ними надо работать, спорить, бороться идеологически, прежде всего. Вовлекать в решение практических вопросов, где они или поймут проблемы, которые ставит перед социалистическими странами и их правительствами сама жизнь — или проявят некомпетентность и публично обанкротятся в глазах рабочих, которые сейчас считают их героями. А польское правительство вместо этого выпускает на них зомовцев[17] и на улицах польских городов полицейские дерутся с рабочими, как будто революции не было!

Это я позаимствовал у настоящего Михаила Сергеевича. Типично его манера — громкие и правильные слова с историческими отсылками. Аналогии, часто шокирующие своей смелостью — но при этом такие, что не подкопаться, все вроде правильно.

Только у Михаила Сергеевича за этими словами ничего не стояло, дымовая завеса, да — но за ней ничего нет, совсем. А мне надо за ней скрыть вполне конкретные вещи.