Спасти СССР, Часть 3

То, что бандеровщина там все еще есть — сомнению не подлежит. Нельзя допустить, чтобы бандеровщина передалась в Киев — пусть лучше это будет областной сепаратизм, чем общеукраинский.

А если экономические реформы все же дадут результат — на что я искреннее надеюсь — то мне выгодно, чтобы Львовщина была богатой, чтобы люди там делами занимались, а не по лесам шарахались и от безделья пробавлялись всякими дурными мыслями про ЗУНР и всякое такое. Из богатых, успешных стран — регионы не уходят. Тем более что Польша сейчас ощутимо беднее нас. И поделом — сколько страйковать можно?

Сам Добрик прекрасно знал подоплеку взаимоотношений Львова и Киева, в конце концов ЗУНР была по историческим меркам совсем недавно, были люди которые видели старый Львов, еще царских, точнее — императорских времен. Щербицкий Запад Украины тихо ненавидел, об этом говорило хотя бы то что ни один из двух клубов запада Украины не мог пробиться на уровень высшей лиги советского футбола. А тогда это значило очень многое — Украина была единственной советской республикой которая стабильно имела на высшем уровне больше чем один клуб, а Динамо был единственной не московской командой, которая регулярно боролась за медали. Тем более сейчас, во времена Лобановского. Дерби Спартак Москва — Динамо Киев было главным в Советском союзе и во всей Восточной Европе.

Но иногда — Добрик смотрел с верхнего этажа на Высокий замок, на Подзамочье и думал — а что дальше?

Ни Андропов, ни Черненко особо ничего на Львовщине не изменили — слишком далеко от столицы. Львовщина продолжала жить со своими колежанками, филижанками, варьятами — городскими сумасшедшими, полными автобусами туристов и контрабандой, которая тут была почтенной профессией «завжди» — у редкого парубка не было хотя бы джинсов и пары кроссовок. Но тут — пришел Горбачев и пришел вызов из Москвы — и Добрик отправился в Москву, недоумевая, что его там ждет. Про себя он подумал — наверное, речь о метро. Они как раз подали заявку[11]…

В Москве — Добрика встретил Лигачев, он знал что Лигачев стал, по сути, вторым секретарем ЦК, хотя должности такой не было. Поговорили про партийные дела, потом разговор свернул совсем не туда — Лигачев стал интересоваться его отношениями со Щербицким, и вообще отношениями Львова и Киева, не зажимают ли где область. Добрик удивился — вот те на! Это к чему такие разговоры? Уж не собираются ли Щербицкого на пенсию, а Лигачев подыскивает кадры ему на замену.

В Киев ему переходить не слишком-то хотелось. Обжился на месте, Львов стал родным. Он знал о негласном правиле — в высшем руководстве Украины должен быть кто-то с Запада, но не на первых ролях. Боялись украинизации. Как говорили — когда в Москве стригут ногти, в Киеве рубят руки.

Хотя обидно. Именно он — сделал так что Львов это не только замки и туристы, Львов — это еще и автобусы, сельхозтехника и даже робототехника!

Интересные дела…

— Виктор Федорович!

— Михаил Сергеевич…

…

— Позвольте так сказать от лица львовян…

— Ну, это лишнее, водку я не пью.

— Это настойка, Михаил Сергеевич. На карпатских травах. А вот — рушник…

— Вот за это спасибо…

— Еще вот чайный набор… народные промыслы

Перед тем как продолжить… как думаете, ненавижу ли я львовян?

Что за чушь!

Львовяне для меня не бандеровцы. Это прежде всего самобытный, почти европейский народ, нуждающийся в уважении и признании. Они любят свой город, свою землю, крайне религиозны.

Проблема в том, что Украина — это, по сути, химера, единой она так и не стала. В ней есть как минимум три части — Восток, весь Центр, группирующийся по обоим берегам Днепра и Запад. Западная Украина — это отдельная территория, там живет отдельный народ со своим историческим опытом и судьбой. Они существовали отдельно восемьсот лет, это никуда не денешь. Даже их язык — хоть и похож на украинский, но сильно отличается. И делать Украину единой — означает уничтожать культурное своеобразие и Львова и Одессы и других городов.