Спасти рядового Айвена

Миры-миражи, в которые по прихоти одурманенного мозга погружались опустившиеся люди (из тех, кто еще не умер от передозировки), завораживали Арибальда. В этих мирах если и существовала логика, была она настолько чуждой и непонятной, что не вдруг удавалось ее обнаружить. Эта извращенная логика требовала раскрепостить интеллект, избавиться от наросшей коросты привычек и убеждений и рвануть в иллюзорный мир случайных ассоциативных последовательностей. Арибальд относился к жизни как к игре, а лучшими играми считал игры чистого разума.

В «Лаваэсти» было как всегда хорошо и уютно, ну а к здешней кухне и напиткам не сумел бы придраться и самый капризный гурман. Невидимый певец напевал с придыханием: «Вольному – воля, спасенному – боль». Следовало признать: Фейнамиэль имела все основания полагать, что мэтр решил за ней приударить, раз сюда пригласил. Однако подозрения ее быстро развеялись – мэтр даже за обедом говорил о работе. И продолжал донимать спутницу расспросами.

– Ты догадалась, как возникла цепочка «эльфы – пауки – матка»? При всей кажущейся нелогичности?

Фейнамиэль уже размышляла об этом. Цепочка и впрямь была странная: матки бывают у пчел или муравьев, но уж никак не пауков. Среди пауков вообще нет общественных видов.

– Нет, мэтр.

– Ты снова называешь меня мэтром!

– Простите… Ари.

Арибальд вздохнул и некоторое время самозабвенно любовался жидкостью в бокале на просвет. Потом поставил бокал на скатерть.

– Над пациентом не один раз наклонялась медсестра, эльфийка. А санитары и наблюдатели стояли поодаль, у дверей или за спинкой кровати. Именно поэтому склонившаяся почти к самому лицу Айвена эльфийка казалась ему огромной, куда больше мужчин, оставшихся на периферии зрения!

«А ведь правда! – подумала Фейна, восхитившись простоте объяснения. – Это начальный образ-кадр, а дальше включается воображение, начинают наслаиваться прежние мысли и впечатления, гулять ассоциации, выстраиваться неожиданные цепочки…»

– Вот так-то… – Арибальд снова умолк, вперившись в бокал, который недавно рассматривал, только теперь руки его были сложены на столешнице, а бокал стоял рядом. Молчал Арибальд примерно минуту. Что сейчас творилось в сознании мэтра, невозможно было угадать.

– И все-таки зря мы так рано легализовали марихуану, – внезапно сменил направление разговора Арибальд. – Наркотики разрушают людей. В буквальном смысле. На улицах стало тише и спокойнее, но скоро станет совсем уж пусто. Переоценили мы разумность вида хомо сапиенс. Они глупее и безответственнее, чем думают наши коммандеры, если позволяют химии убивать себя.

– Тем меньше сомнений, что мы должны их спасти, Ари. Для начала – лучших. Давайте за это выпьем?

– С радостью. Люди и впрямь столько переняли у нас, что мы не можем их вот так просто бросить.

* * *

Во дворце-корабле Арибальд еще разок внимательно просмотрел сегодняшнюю запись.

Прогресс, конечно, налицо – по сравнению с полной галиматьей первых видений Айвена, нынешняя мнемограмма достаточно связна и последовательна. Сюжет на первый взгляд незамысловат: к Айвену приходит Арибальд… то есть Ариэль. (Йэнналэ, как утомили женские имена! Назвать бы тебя Степанидой, чтоб проникся!) Так… Приходит Ариэль, Лесной Коммандер. (Лесной! Ну да, ну да, расхожий стереотип – раз эльф, значит живет в лесу). Просит сшить парадный мундир к…

Арибальд сверился с заметками в блокноте, которые по ходу первого просмотра чиркал на бледно-зеленых листках – он придавал большое значение мелочам в видениях пациентов. Например, названиям воображаемых сборищ с большим количеством действующих лиц.

Ага, мундир к осеннему балу. Ну да, раз эльфы – значит балы и никак иначе. Назвать это банальной пьянкой с танцульками Айвену не позволяет то ли недостаток фантазии, то ли остатки интеллигентности. Так, мундир… Кстати, портняжные реалии преподнесены достаточно убедительно. А то многие путают раскрой с пошивом, а реглан с цельнокроенным рукавом или, скажем, с «летучей мышью». Но есть и проколы – овальная горловина и одновременно воротник апаш, например. Как-то это не очень сочетается. Хотя если постараться…

Айвен шьет мундир, попутно ведя беседы с партизанствующим приятелем, которого, увы, в итоге сдает господам эльфам с потрохами. Еще – вспоминает о погибшей семье. Жена и дочь. Дочь он даже пытается спасти и почти спасает, но не успевает совсем чуть-чуть: ее казнят. Казнят, естественно, эльфы, господа, кто же еще?

И что-то он такое делает с мундиром, ибо Ариэль в конечном итоге убивает эльфийку-матку, которая, ясное дело, последняя на Земле и во всей Вселенной, а с ее смертью род эльфов обязан прерваться.