Спасти Париж и умереть

Выглядело это по-своему красиво. Люди тонули в облаках белого газа, словно погружались в морскую пучину. Вне контура невозмутимо блестели стекла противогазов на солдатах охраны.

– Достаточно, – Менгеле посмотрел на часы и махнул рукой.

Внизу офицер отдал команду. Один вентиль закрыли, второй отвернули. Невидимые установки стали откачивать газ. Когда дым рассеялся, все увидели, что люди внутри контура лежат вповалку.

– Видите, как быстро и аккуратно! – блестя глазами, произнес Менгеле. – Я всегда говорил, что великому рейху не надо тратиться на патроны. Этот газ я опробовал на евреях в Дахау и назвал «Циклон-Б».

– Но ветер! – влез фон Маннершток. – Вы забываете о мучениях наших солдат, господа… В 1914 году…

– Я не глупец, уважаемый Зигфрид! – железным голосом произнес Менгеле. – Речь идет о применении газа для зачистки огромных территорий в тылу противника, и я бы с удовольствием провел подобный эксперимент в естественных городских условиях… Я говорю о Париже, над которым главенствуете вы, генерал!

– О Париже? – переспросил фон Маннершток. – Ради чего вы это все затеяли, доктор? Этих свиней я бы просто сжег в бараке… Что касается Парижа, то откуда вам это вообще известно, уважаемый доктор? Приказ секретный, и я ни с кем его не обсуждал… И если вы…

Начальник лагеря навострил уши, но генерал уже оборвал малопонятный монолог.

Менгеле мрачнел все больше и больше. А ведь с утра он был весел, бегал по лагерю, ожидая этого Маннерштока…

Наконец доктор заговорил:

– Я непременно обращусь лично к фюреру, чтобы он доверил мне хотя бы квартал! – закричал он, потрясая сжатым кулаком, а глаза его горели, как у детей, когда они рассуждают о самой заветной мечте. – Вы еще услышите о Менгеле, господа! Весь мир услышит о Менгеле!

В кабинете Гиммлера стояла тишина, прерываемая тиканьем ходиков. Рейхсфюрер сидел в глубоком кресле, на столе перед ним лежала подборка английских и американских газет. Рейхсфюрер читал. Иногда он принимался ласково поглаживать газету маленькой ладонью, и это означало, что Гиммлеру новая информация нравится. Но когда рейхсфюрер начинал ерзать, а то и хлопал рукой по газете – тут уж не требовалось никаких комментариев! И так было понятно, что дела Германии вовсе не соответствовали планам высшего политического руководства.

Cтул с противоположной стороны стола занимал штандартенфюрер СС Курт Мейер. Как всегда, в безукоризненном черном мундире, в начищенных до блеска сапогах, он являл собой образец истинного арийца, типичного представителя немецкой нации. Он позволил себе закинуть ногу на ногу и даже не смотрел на Гиммлера.

Наконец Гиммлер отвлекся и заговорил:

– Спасибо за газеты, мой дорогой Курт. Американцы не взяли ни Кан, ни Шербур, а это значит, мы вполне можем сбросить уважаемых Монтгомери и Паттона в море! – Гиммлер хохотнул и, сложив ладони на затылке, откинулся на спинку кресла.

Штандартенфюрер Мейер вежливо наклонил голову, но и сейчас не произнес ни слова.

– Есть еще соображения… – продолжал разглагольствовать рейхсфюрер. – Во-первых, «Фау-2» вполне могут зарекомендовать себя против американцев и англичан, во-вторых, наши солдаты, ставшие в строй после тотальной мобилизации, жаждут отомстить за поруганную родину… Вы как считаете?

Курт Мейер в это время опустил взгляд на первую страницу лондонской «Таймс». Газета, венчавшая стопку остальных печатных изданий, публиковала маленькую карту боевых действий, эта карта обозначала высадку объединенных англо-американских сил на континенте. Карта, изображенная схематично, не разглашала особых секретов военных, однако и по ней можно было понять, что объединенные англо-американские силы высадились с моря в Нормандии и вслед за тем нанесли два удара. На карте ударам соответствовали стрелки, которые вели налево и направо, на запад и восток. На востоке находился город Кан. На западе – Шербур.

Британские журналисты, похоже, сыграли все-таки для своей страны плохую роль – люди умные в Германии по карте вполне могли разобрать логику врага. Да и Гиммлер не откуда-нибудь взял информацию, а именно из этой газеты.

Мейер понимал все эти вещи, о которых говорил Гиммлер, но молчал, потому что был уверен – рейхсфюрер позвал его не ради обсуждения газетных новостей, а для другого, и все, прозвучавшее сейчас, – лишь преамбула.

– Надеюсь на успех вместе с вами, рейхсфюрер, – произнес Мейер и вновь замолк.

Наконец Гиммлер отодвинул газеты в сторону. С минуту он рассматривал собеседника, затем произнес:

– Вы любите Виктора Гюго, дружище?

Вот, началось. Этот вопрос явно обозначал начало обсуждения темы, ради которой Курт Мейер был вызван к начальнику. Для того чтобы собраться с мыслями, штандартенфюрер выждал паузу.

– Он не ариец, – наконец произнес он. – Как и все эти прочие бальзаки и мопассаны…

– А вот я в юности, признаться, читал «Собор Парижской Богоматери», – улыбнулся Гиммлер. – Из этой книги я сделал вывод, что французы – опасные противники…

– Почему же? – удивился Курт.