Спасти эльфа

Осторожно, стараясь не травмировать поврежденную кожу, я сняла с пленника наручники и массивный ошейник. За моими манипуляциями эльф следил с тщательно скрываемым изумлением, словно до последнего не верил, что его освободят от цепей.

– Видишь, тот шатер? – я показала в сторону самой большой палатки из темно-зеленой ткани. – Иди туда, я буду позади.

– Хочешь поиметь меня с комфортом? На шкуре, а не на земле?

– Ступай.

Расправив плечи, эльф двинулся в обозначенном направлении. Он старался держать спину прямо, но его движения были скованными, походка – неуклюжей. Он шел, прикрывая ладонью срам, широко раздвигая бедра, наверное, оттого что в паху у него все было травмировано и горело от боли. А может, и не только в паху. Возможно, его повреждения были куда серьезнее и унизительнее, чем я думала.

«Что бы с ним ни сделали, какую бы ненависть он ко мне ни испытывал, я должна его спасти. Хотя бы его. А где, кстати, остальные пленники? Почему я их не вижу?»

На поляне среди лежащих вповалку людей эльфов не было. Не заметила я их и под деревьями, к которым обычно привязывают захваченных воинов на ночь. Возможно, несчастных разобрали по палаткам, где и оставили до утра после того, как вдоволь ими попользовались.

Озаботиться судьбой других четырех невольников я решила позже, а пока распахнула полог шатра для пятого, самого наглого из плененных мужчин.

– Как тебя зовут?

Я наблюдала за тем, как эльф погружается в тень моего убежища и неуверенно осматривается.

– Зачем тебе мое имя, Чудовище из Сумрака? – Мужчина остановился в центре шатра. Неестественно прямой, стыдливо прикрывающий свою наготу, он то и дело косился в сторону разобранной кровати.

– При знакомстве принято представляться. – Я понимала, что несу чушь, но ничего лучше не смогла придумать.

Эльф усмехнулся разбитыми губами, а потом взгляд голубых глаз сверкнул сталью.

– Я не дамся тебе, монстр. Буду сопротивляться до последнего. Пусть ты сильнее и у меня нет ни шанса на победу, я лучше погибну как воин, сражаясь, чем продолжу жить как калека и подстилка. Клянусь, ты меня не возьмешь, – и договорив, он решительно вздернул подбородок.

– Садись, – кивнула я на раскладной деревянный стул. – Никто пока не посягает на твою честь.

Эльф вздрогнул, и я сообразила, что сморозила глупость – второй раз за последние пять минут: сегодняшняя ночь оставила от чести бедолаги одни лохмотья.

– Здесь ты в безопасности, – поспешила я исправить свою оплошность. – То, что принадлежит эйхарри, не трогают. А сама я не опущусь до насилия.

Плечи воина немного расслабились, но на лице по-прежнему читалось недоверие.

– Прошу, сядь. И скажи, как к тебе обращаться.

С видом, будто делает одолжение, эльф опустился на стул, на самый его краешек. Он сел осторожно, но его зубы все равно сжались от боли: я заметила, как напряглись, отчетливо проступив под кожей, желваки.

Свое имя пленник так и не назвал. Спустя минуту молчания стало окончательно ясно, что ждать ответа нет смысла.

– Надо бы раздобыть тебе одежду, – сказала я, и светлая бровь пленника дернулась в удивлении.

– Желаешь прикрыть все эти уродливые следы, которые оставили на мне твои люди? А я был уверен, что Чудовищу из Сумрака нравится вид крови.

Голос эльфа сочился ядом, а еще он скрипел, словно сухая галька под ногами, и это напомнило мне о том, как несчастный тянулся к осколку глиняного кувшина, в котором сохранилось немного жидкости.

– Хочешь пить.

Я не спрашивала – утверждала. Глаза эльфа расширились. Подобравшись, он тяжело сглотнул и облизал губы, шершавые, как листы папируса.

– Что ты хочешь за кружку воды? – тихо спросил он, опустив взгляд, и добавил, прежде чем я успела вставить хотя бы слово: – Что ты хочешь, кроме моего тела?

Острые скулы порозовели. Гордость не позволила эльфу опуститься до унизительной просьбы. Он выбрал меньшее из зол – предложил сделку, видимо, не просто хотел пить – умирал от жажды.

Покачав головой, я вытащила из сундука флягу и протянула пленнику. Перед тем как взять ее в руки, он подозрительно прищурился:

– Что я буду должен за это?

Каким же бессердечным монстром он меня считал, если даже мысли не допускал, что его могут напоить бесплатно.

В ожидании ответа эльф нетерпеливо поглядывал на флягу. Его исцарапанная грудь, вся в разводах от грязи и крови, тяжело вздымалась. Один из маленьких сосков – левый – был прокушен. Только сейчас я заметила вокруг него отпечатки зубов.

– За это, – сказала я, и пленник посмотрел на меня с болью, обреченно, будто заранее ожидал, что в обмен на воду от него потребуют что-то недопустимое, что-то до крайности унизительное – словом, потребуют то, на что он не сможет согласиться, и ему придется и дальше мучиться жаждой. – За это ты позволишь мне исцелить твои повреждения.

Мой взгляд упал на руку, прикрывающую искалеченный пах. Я говорила о всех травмах эльфа, не только об интимных, но почему-то в первую очередь посмотрела не на его разбитые губы, не на царапины на плечах, не на синяки, усыпавшие бедра, а пленнику между ног. Эльф тоже это заметил и сделал выводы – вне всякого сомнения, ошибочные.