Спасителей не выбирают

— Если без непонятных слов — я теперь, получается, самый настоящий шаман, — ехидно пояснил Хар. — В вашем понимании. Причем, кажется, очень, очень сильный и при этом очень, очень тупой и взрывоопасный. Ну ладно, просто недоученный. И я понятия не имею, что может случиться, если, скажем, кто-нибудь вроде твоего Остролиста попытается надавить мне на нервы. Разозлюсь, вдруг сила из-под контроля выйдет? Если честно, мне здорово не по себе рядом с такой мощью, которой я совершенно не способен управлять. Нет уж, сначала учеба, потом — все остальное!

Задержаться им в итоге пришлось на пару недель, то есть почти три полных кулака дней. Хаггар упрямо занимался самообразованием, да к тому же снова зарядили дожди, отбивая всякое желание куда-то ехать. Хотелось валяться на теплой пушистой шкуре под защитой плаща, слушать шелест воды по листьям и никуда не высовываться. К тому же место для лагеря они выбрали очень удачное: чуть на возвышенности, так что под ногами не собиралась вода, а от ветра людей защищали деревья и густой подлесок.

Брусника вполне оклемалась уже на второй день и сумела оценить перемены, произошедшие с Хаггаром. Сначала растерялась — шаман из Хара действительно получился по ее меркам очень сильный, — потом восхитилась тем же самым, а потом погрустнела и призадумалась. Собственно, все о том же: а вдруг уж теперь-то его оценят по достоинству и заберут?

Долго переживать об этом Руся себе, впрочем, не позволила и заставила себя заняться делами. Сначала поправила шалаш, потом мягко отстранила мужчину от готовки (тот, разумеется, не возражал), а потом уже взялась за Вишню. И состояние коллеги Бруснику совсем не обрадовало. Физические повреждения залечить удалось без труда, ничего серьезного там не оказалось, а вот что делать с ее разумом, Руся не представляла. Точнее, что-то сделать она все-таки пыталась, но это не помогало, женщине попросту не хватало знаний.

От нехватки знаний страдал и Хаггар. Или, скорее, от недостатка умений и опыта. Он ни словом не соврал тогда шаманке, наличие в руках такой силы, абсолютно неуправляемой, беспокоило. Дар любой силы, даже столь исключительный, как у юного владетеля Вераса, никогда не сваливается на своего обладателя сразу в полном объеме. Знакомство и освоение происходит постепенно, в развитии, начиная от первого неосознанного контакта в детстве и заканчивая полностью сформировавшимся резервом годам к двадцати. А вот столкнуться со «взрослым» объемом сил, когда ты в умении управлять ими — сущий младенец, было жутковато.

Одно мага, безусловно, радовало: все техники обучения контролю дара являлись универсальными решительно для всех магов, поэтому базу он мог освоить без посторонней помощи. Да и сила вела себя удивительно спокойно, не артачилась и не проверяла новоявленного хозяина на прочность, что с подростками-магами случается нередко. Наверное, процесс контролировал сам Лес: уж чем-чем, а инстинктом самосохранения он явно обладал в полной мере.

Неприятно было начинать с нуля, но в целом ситуация Хаггара скорее радовала, чем огорчала. Дураку ясно, что в этом мире среди этих людей светлый дар куда уместнее темного. Конечно, полное отсутствие учебников и людей, с которыми можно проконсультироваться, осложняло ситуацию, но не настолько, чтобы отчаиваться и опускать руки. Принципы построения заклинаний общие, уж как-нибудь разберется.

А еще осваивать незнакомую область дара было интересно. Уникальная возможность, которая никогда и никому не предоставлялась прежде. Конечно, в идеале мечталось использовать оба таланта одновременно, но идеалам в жизни не место.

И то ли помощь Леса сказывалась, то ли шел в зачет прежний опыт, но освоился Хар очень быстро. Две недели на то, на что обычно уходят годы тренировки, — отличный результат! Освоился, конечно, не в полной мере, и заниматься сложными плетениями он еще не мог, но, по крайней мере, мог не бояться случайного срыва. Исчезла преграда, отделявшая мага от окружающей реальности, и Хар буквально не мог надышаться новыми впечатлениями. Как будто он снова попал в другой мир — в какой-то поразительно правильный, свой до последней песчинки, родной. Волей-неволей вспоминались слова Брусники о духе белого зверя, приведшем мужчину сюда. Этого не могло быть, но что-то в этом все же было.

Хаггар с совершенно детским восторгом заново знакомился с миром и, главное, со своей новой магией, и осознание масштабов новых возможностей пьянило. В теневой магии он достиг некоторого предела — того, когда интересную задачу для решения требовалось еще найти, сформулировать, потом долго корпеть над ней, разыскивая пути решения. А сейчас вокруг разливался целый океан неизведанного, и Хар приплясывал от нетерпения на его краю и ждал возможности нырнуть с головой. Где уж тут думать о каких-то душевных метаниях, посторонних людях и прочей ерунде!

А первые чары, которые применил Хаггар с обретением контроля над стихией, были исключительно примитивны: он разжег костер.