Спаситель (СИ)

— Вот видишь, кем были наши кумиры, — грустно улыбнулся Вик. — И это были имена, которыми гордился наш прежний мир. Это была одна из причин, почему ядерная война была неизбежна, другого способа разрешения своих проблем и конфликтов мы просто не знали…

— Но мы же строили заводы и фабрики, ученые изобретали замечательные вещи, от которых наша жизнь становилась лучше и интереснее, — сказал Майк. — И многие проблемы решались посредством технологий и новых знаний. Весь мир благодаря науке и технологии стал единым целым.

— Но не ученые же и инженеры были героями нашей истории, — сказал Вик. — И большей частью все, что они создавали, потом использовалось для войн.

Сила и оружие накапливались десятилетиями, и когда-то оно все равно должно было выстрелить, оно и выстрелило.

— Эта война как будто всех спустила с цепи, все обезумели и начали друг с другом воевать, — сказал Майк. — Войны продолжаются, и ты сам сказал, что они ещё не скоро закончатся.

— Это так, — вздохнул Вик. — Проблем в нашем мире накопилось много, вот сейчас они и решаются единственным известным для всех способом.

— А я все равно верю, что мы восстановим все, как было, и начнем жить так, как жили до войны, — сказал Майк.

— Не начнем, и не сможем, разбитую чашку не склеишь, а если склеишь, то это будет все равно разбитая чашка, — грустно улыбнулся Вик. — Наш мир больше не вернешь, на развалинах вырастает новый. Не знаю, лучше он будет, или хуже, но точно знаю, что он будет непохож на наш.

Майк недовольно покачал головой.

— Почему ты не хочешь смотреть на этот мир с оптимизмом? — спросил он. — Конечно, много людей погибло, но мы-то с тобой живы, да и не только мы. Я думаю, что все самое страшное уже позади, и в будущем все будет намного лучше, чем сейчас.

— Я не смотрю в будущее ни с пессимизмом, ни с оптимизмом, — вздохнул Вик. — Потому что и то, и другое предполагает незнание, а я, к сожалению, знаю свое будущее.

— К сожалению? — удивился Майк. — Почему к сожалению? Я бы, например, с большим удовольствием узнал, что меня ждет впереди.

— Нет ничего хорошего в этом знании, — сказал Вик. — И совсем не потому, что впереди все будет плохо.

— А это не так? — спросил Майк.

— В твоей жизни будет и хорошее и плохое, — пожал плечами Вик. — Причем такое плохое, что ты из сегодняшнего дня даже и представить себе не можешь.

— Никогда не верил гадалкам и провидцам, — сказал Майк. — Вот, если я сейчас уроню ложку на пол, ты можешь предсказать, как она упадет? Или кто её найдет, когда мы уйдем отсюда? Или найдет ли её кто-то вообще?

— Если тебя интересует судьба ложки, то, ты выбрал не ту гадалку, — сказал Вик, — Я не буду смотреть её судьбу, хоть бы и мог, мне это просто неинтересно. Конечно в чем-то, ты прав, будущее многовариантно, и чем дальше в будущее ты смотришь, тем больше вероятность того, что ты ошибешься. Предсказанные события не всегда происходят.

— Вот видишь, — усмехнулся Майк. — Я и говорю, что это все ерунда. Невозможно предсказать будущее, а значит, незачем с таким умным видом изрекать всякие страшилки.

— Знаешь, каков процент совпадений предсказаний у хороших провидцев и гадалок? — спросил Вик.

— Пятьдесят на пятьдесят, — сказал Майк. — То ли будет, то ли нет, то ли дождик, то ли снег…

— Восемьдесят, а у некоторых девяносто процентов.

— Даже, если то, что ты говоришь, правда, то все равно остается двадцать процентов несовпадений, а со временем их набирается столько, что все становится случайным.

— Ты все неправильно понимаешь, — сказал Вик. — В судьбах людских и нашего мира есть ключевые события, которые произойдут неизбежно, независимо от наших усилий их изменить. Пророки ошибаются там, где события незначительны, или их влияние незначительно на развитие мира.

— Ключевые события? — поднял брови Майк.

— Эта война была предсказана и не одним пророком, — сказал Вик. — И из такого далека, где и про атом-то ничего не знали, и что такое ракета, и что такое автомат, который у тебя в руках.

— Не буду с тобой спорить, потому что я об этом ничего не знаю, — сказал Майк. — Итак, ты что-то хотел мне рассказать о моем будущем?

— Я не хотел, — улыбнулся Вик. — И в ближайшее время не захочу, просто потому, что ты не поймешь меня правильно, и потому что ещё не пришло время.

— Как это не пойму правильно? — спросил недовольно Майк. — Не такой уж я и тупой, чтобы ничего не понимать.

— Представлять что-то, и жить в этом, совсем разные вещи, — сказал Вик. — Вот представь, что когда ты учился в университете, тебе бы кто-то рассказал, что ты будешь вот так брести по разрушенной ядерными взрывами стране вместе с таким же пареньком, как ты. Что бы ты сказал?

— Не знаю, — глаза Майка стали задумчивыми, потом он помрачнел. — Действительно то, что произошло, было невозможно представить. Да и я был совсем другим, чтобы это понять. Теперь, когда я увидел столько смертей, теперь, когда автомат стал для меня чем-то обязательным, вроде одежды, я смотрю на этот мир совсем другими глазами.

— Вот про это я и говорю, — грустно покивал Вик. — Что есть вещи, которые невозможно представить, их нужно прожить.