Спаситель Петрограда

— Встречаются два грузина, один другого спрашивает: «Гоги, ты куда это с полным мешком брынзы идешь?» — «Пойдем со мной, увидишь.» Забираются они высоко-высоко в горы, вылезают на узенькую площадку, на краю которой стоит огромный валун. Гоги высыпает брынзу, и оттаскивает приятеля подальше. Вдруг из-за валуна появляется огромная волосатая лапа, хватает брынзу и утаскивает за камень. Что-то чавкает, икает и давится. «Гоги, кто это?» — «Не знаю. Но брынзу любит!..»

— Да пошел ты, — окончательно обиделся Димка, и отвернулся.

Ну и ладно, все равно я спать хочу, не придал значения обиде товарища Освальд. В конце концов, все хорошо впору, но уж каких-то горных китов-обвалов выдумывать… Спокойной ночи, малыши.

Ночью неясная, но ощутимо давящая тревога разбудила обоих.

— Остап, ты не помер? — подал голос Димка.

— Нет, это я просто дурно пахну, — ответил Освальд. — Ты чего проснулся?

— Дождь идет.

— Опять дождь, — простонал Освальд. — Как вы здесь живете, закисло все!

— У вас тоже всегда пасмурно.

— Много ты знаешь! — Освальд прислушался, потом снова продолжил: — У нас зимой холодно, и никаких дождей.

Дождь долго и яростно колотился в окна, на часах было без трех минут четыре.

— Ты про «Марию Целесту» слышал? — спросил Освальд.

— Спрашиваешь…

— Может, все наши тоже так исчезли?

— Может… Только вот странность «Марии Целесты» в том, что все исчезли в открытом море, там, где никуда исчезнуть, вроде бы, нельзя. А у нас тут простору для бегов — беги на все четыре стороны.

— А может, их всех в Чечню бросили? Там вроде прорыв какой-то был, вот и потребовались новые силы.

— Точно! А про нас забыли. Так что, пойдем в город, в комендатуру? — Димке такая версия понравилась.

— Утром пойдем, сейчас стрёмно что-то, — Освальд поежился под тонким одеялом.

Утром и вовсе была каша из снега и воды. Покурили на крыльце, вернулись обратно, сели в красном уголке.

— И куда мы пойдем по такой погоде? — Освальд с тоской глядел в окно. — Вымокнем, как цуцики. Слушай, может, радиостанцией воспользуемся?

— Я не умею, — покраснел Димка.

— Я тоже, — Освальд не стыдился этого, в отличие от товарища. — Погоди! Вроде у комбата в кабинете телефон напрямую с городом!

Димка сорвался с места и побежал на выход. Освальд догнал его уже на улице, когда тот поскользнулся и грохнулся на плац.

— Слабое звено! — процедил Освальд, помогая Димке встать. — Учил тебя старшина, учил — левой!.. левой!.. Тот, кто с правой — нам не товарищ.

Доковыляли до штаба батальона, которым являлся длинный бетонный барак. Все кабинеты оказались заперты. Пришлось вернуться обратно. Уже изрядно оголодав, решили идти в город пешком, и совсем уже собрались, когда Димка заметил…

— Остап, оружейка!

Освальд прильнул к решетке и увидел, что все автоматы стоят на месте.

— Их не могли перебросить без оружия… — выразил он общую мысль. — Все, Димастый, я уже боюсь. Придется идти.

Вышли, когда уже было без двух минут полдень. К дождю опять добавились снежные хлопья, ветер задувал со всех сторон сразу, огромную тучу, из которой падала вся эта мокротень, крутило в чаше гор вторые сутки. Дорога была извилистая, никакого транспорта, ни встречного, ни попутного, не попадалось.

Ни одного искусственного звука.

— Слушай, Димка, а если это война? — спросил Освальд.

— Остап, не накручивай меня, хорошо? — огрызнулся Димка.

Изрядно тряхнуло землю. Потом еще и еще. А потом началась такая свистопляска, солдаты упали, а земля тряслась, как будто ее поджаривали на электрическом стуле, и трещали скалы, и ходили ходуном горы, и хрустел асфальт. Прижавшись к отвесной стене спинами, они продолжили ползти вниз, на одних ягодицах.

— Кранты, Остап! — прокричал Димка. — Землетрясение!

— А я думал — горные киты на нерест направились! — сквозь грохот донесся ответ Освальда. А грохот с каждой секундой становился все оглушительнее, как будто двигался какой-то крупный зверь.

— Атас, обвал, — и Димка зажмурился.

А Освальд наоборот — широко распахнул глаза.

Огромная туша, мокрая, грязно-бурая, с прилипшими к ней камнями и обломками деревьев, пронеслась над их головами, и унеслась куда-то вниз, где через мгновение раздался чудовищный взрыв, и фонтан камней взметнулся высоко к небу, а потом все смолкло.

Снег прекратился, дождь тоже закончился, по небу носились клочья белых облаков.

— Пойдем в город? — спросил Освальд.

Димка не ответил.

Он вообще ничего не хотел.

5. Два вскрика

Удивительное искусство — носить свою судьбу.

Вот смотрите — идут два человека. Один — красавец Родригес Альва Гуерра Санчес, другой — сотрудник федеральной службы безопасности майор Мехавятки Готлиб.